человеческой природе – это всегда что-то искусственное, фальшивое. А маленькие дети с высоты своего эгоизма не желают лгать. Дети-это что-то априорное. Попробуй от них увернуться, это часть судьбы, линии, синего света фонарей.
Ты заметила ещё что-то странное, ярко светящееся на стекле – маленькое сердечко, нарисованное пальчиком ребенка, сидевшего на коленях отца:
– Не осуждай, наС, ПА, Ох, – проговорила она, внимательно посмотрев в мои глаза. И тут же переключилась на отца, который делал ей замечание, что так не говорят «нас».
Боль, опять эта боль в виске, в руках – словно жилы рвут, а потом вытягивают из твоих локтей. Сама виновата, не признать богиню в маленькой девочке! Нинаж, наверняка, тоже где-то поблизости-сестры редко путешествуют порознь.
Ты-то думала, что обретешь в замужестве покой, что больше никогда не услышишь песен нимф реки, леса и огня, но они вновь зовут за собой. Неужели моральной и нравственной смертей после узаконенного секса им мало, чтобы бросить тебя погибать в синей неправде будничности? Ужели много? Они венчали тебя посреди поля из камелий, нарвали букет из полевых звёзд, сплели венок и одели в него ясную голову, они плясали, кружились, говорили, что ты ещё ни один и не два раза запишешь речи неба. Конечно, это было неправдой, конечно, не бывает свободы взаперти. Но и это не важно уже. Главное, что вырвалась живая из автобуса и налитыми пятью литрами крови пальцами зарисовала на жёлтых листках, сидя на остановке, их фразы, не замечая мороза и взглядов счастливых.
Пиццеварение
**
Оторопела от таких холодных слов,
И даже ей поверила не сразу.
Оха хвостом махнула и в Ростов
Уехала, вертлявая зараза.
**
Заскочила в пиццерию, голодная, как смерть на войне. Заказала «Королевскую» и со скоростью начала запихивать в рот ароматные куски… Вот сейчас, ещё секунду и всё пройдёт, закончится, как снег на границе мая… Мая?
Слёзы вновь подступили к горлу – ими уже грезят, маются глаза. Маются?
Хотелось тысячу раз закричать, что не бывает в мире всё так не справедливо, что это против правил, законов сохранения энергии.
10 минут назад ты ещё яростно швыряла белые снежные покрывала, простыни, пододеяльники зимы, в которых затерялось твоё обручальное кольцо.
Но брак прошёл так же быстро, как Универ, и школа, и детский сад, и Она…
**
Ты к ней тянулась из последних сил,
Вся превратившись в мысль о белоснежьи,
А нынче ветер в поле разносил,
Швырял мечты и сеял безнадежье…
**
Что вокруг? Странно, но зима не смеет войти в пиццерию. Ах, да, у неё просто нет денег на это – разменяла всё наследство на иллюзии серебра и бриллиантов и забавляется ими, как малое дитя, живя в собственном ограниченном мирке.
Музыка,
