на меня. Солнце светило капитану в глаза, и он вряд ли видел мою дурную башку, одиноко пляшущую среди мелких барашков бликующих волн.
Я бестолково заметался на воде, стал махать руками и, захлебываясь, что-то орать изо всех сил. Бесполезно! Белоснежная «Ракета», горделиво задрав острый нос и опираясь на широко расставленные стойки подводных крыльев, по-прежнему летела на меня, угрожающе увеличиваясь в размерах. Я изо всех сил стал грести к своему берегу. Но чертова «Ракета» тоже заворачивала туда же. Я, задыхаясь, развернулся и поплыл в обратную сторону. А «Ракета» – вот она, рукой подать. Сейчас наскочит на меня, всего изломает, перемолотит…
Мне оставалось только одно. Я глубоко вдохнул, перевернулся головой вниз и, ударив ногами по воде, нырнул с ускорением. Под водой в то время я мог продержаться полторы минуты – засекал. В речной толще стоял такой страшный грохот от проносящегося надо мной судна, что я испугался за барабанные перепонки – думал, они лопнут.
Вынырнул, практически теряя сознание. И увидел корму «Ракеты» метрах в пяти-семи от себя, оставляющую в воде глубокую продавленную траншею, увидел и несколько сидящих на корме стремительно удаляющегося теплохода пассажиров, и открытый рот какой-то девчонки с развевающимися на ветру волосами, с изумлением смотрящую на меня и теребящую за руку мужчину – видимо, отца.
А главное – я вновь увидел и почувствовал нещадно наяривающее июльское солнце и противоположный родной высокий, издырявленный норками стрижей берег, то открывающийся, то вновь скрывающийся за высокими волнами, вызванными «Ракетой». Я жив! Я перехитрил эту стальную махину, чуть было не раздавившую меня. А ведь вот что могло случиться: буквально в метре от меня вдруг всплыл отчаянно загребающий грудными плавниками разрубленный пополам винтом «Ракеты» огромный, килограмма на три, язь с опущенной вниз головой и обнаженным, кровоточащим местом переруба с торчащей из него белой тряпочкой спущенного пузыря. От язя осталась половина, и он, не понимая, что же с ним такое, отчаянно пытался уйти вглубь, но у него ничего не получалось.
И уже не получится: сейчас, как только я отплыву подальше, его с воды подберут или патрулирующий водную гладь Иртыша мартын, или плавающий высоко в небе зоркий коршун. Прощай, язь! Очень жаль, что тебе не повезло. А я поплыл домой! И минут через двадцать я был уже на берегу и рассказывал недоверчиво таращившимся на меня пацанам, как только что чуть не сшиб «Ракету»…
Или вот тоже занятный случай. Нас, нескольких подростков, достигших четырнадцатилетия, возили в райцентр принимать в комсомол. Кто вступал, тот знает: в свое время это был знаковый момент в жизни каждого советского гражданина. Ну как же – тебя принимают в резерв партии! Там, глядишь, и в саму КПСС со временем вступишь, и перед тобой откроются все дороги в светлое будущее!
В райкоме все прошло нормально, хотя и тряслись под дверью, ожидая
