Григорьевич, – Николай Павлович кончиками пальцев тронул бывшего майора за плечо. – Доброе утро.
В ответ Геннадий Григорьевич дрогнул всем телом и распахнул глаза. На его лице отразилось некое подобие интереса. Это хороший признак, значит, бывший майор мысленно ещё в этом мире.
– Доброе утро, – губы Геннадия Григорьевича растянулись в некое подобие улыбки. – Кто вы и чем обязан?
– Надеюсь, вы меня вспомните. В девяносто пятом мы служили с вами в одной части.
Складки на лбу Геннадия Григорьевича собрались в узор глубокой задумчивости.
– А-а-а, – медленно протянул Геннадий Григорьевич, – припоминаю. Лейтенант Деев, если не ошибаюсь.
– Не ошибаетесь, – Николай Павлович кивнул.
– Да только вы, насколько мне известно, ушли по спецоперациям. В шпионы подались. И кто вы теперь? Майор? Полковник? Или уже генерал?
– Моё звание засекречено, – Николай Павлович улыбнулся.
– Тогда не ниже подполковника, – Геннадий Григорьевич усмехнулся, но тут же его лицо вновь стало серьёзным. – Зачем вы здесь? Близкими друзьями мы никогда не были. Даже водку вместе не пили. Да и не похоже, – Геннадий Григорьевич скосил глаза, – что вы пришли просто так проведать меня. Ни цветов, ни апельсинов в ваших руках я не вижу.
– Это верно, – Николай Павлович слегка рассмеялся. – С цветами и апельсинами я и в самом деле промахнулся. Я действительно пришёл к вам по делу. Но прежде расскажите, как вам здесь живётся?
Простой, казалось бы, вопрос вызвал на лице бывшего майора ВДВ бурю эмоций. Геннадий Григорьевич едва ли не в прямом смысле заскрежетал зубами. Будь у него здоровые руки, то они непременно с хрустом сжались бы в кулаки.
– К медицинскому обслуживанию и быту у меня претензий нет, – нехотя прошипел Геннадий Григорьевич. – Кормят в интернате хорошо. Бельё меняют аккуратно и по расписанию. Там… Таблетки, уколы разные – всё честь по чести. Наш главврач Сильвестр Игоревич не крыса штабная, а боевой офицер. Он ещё в Афганистане раненых прямо на горных перевалах штопал. К медсёстрам и врачам он относится как сержант к новобранцам: строго, но справедливо.
Чувствуется, буквально в каждом слове чувствуется, что Геннадий Григорьевич говорит как есть. Но при этом он словно проклинает медицинских работников и желает им всем скопом сгореть в аду.
– Живётся здесь даже слишком хорошо, – Геннадий Григорьевич шмыгнул носом. – У кого хватает подвижности, у тех компьютеры есть, ноутбуки, и выход в Интернет. Так Гришин, бывший подполковник РХБЗ, блог ведёт. О жизни своей рассказывает, о службе. Он в Чернобыле был, ликвидатор. К нему в блог выживальщики всякие толпами захаживают, советы спрашивают. Но, – Геннадий Григорьевич глянул прямо в глаза, – зачем вы здесь?
Про себя Николай Павлович самодовольно потёр руки, хотя внешне постарался остаться спокойным
