посыла, что там таяние идет интенсивнее. Как бы там ни было, но она этого пожелала, и никто не стал ей возражать.
– И что, там действительно можно встретить что-то необычное?
– Ничего особенного. После того, как увидишь первую талую лужу – а на глетчере вблизи Илулиссата их предостаточно, – то есть после первых же двух минут полета любоваться решительно нечем, если, разумеется, не считать сотен точно таких же луж. Да и чем глубже во льды забираешься, тем реже и реже их встречаешь, так что, как сам понимаешь, смотреть там практически не на что.
Ответ Конрада Симонсена прозвучал крайне дипломатично:
– Да нет, что ты, пейзажи здесь, в общем-то, впечатляющие, правда, действительно слегка однообразные.
– Н-да, можно и так сказать. Как бы там ни было, но канцлер сочла их поездку весьма интересной, да и гляциолог, разумеется, тоже. Он всю дорогу сидел рядом и читал ей своего рода лекцию. Наверняка к большой досаде министра экологии.
– А она, выходит, вовсе не горела желанием взглянуть на ледниковый щит?
– Она, вероятно, гораздо охотнее обсудила бы кое-какие политические вопросы. Там вместе с ними в вертолете были два чиновника из Центральной администрации [5]. Я разговаривал с одним из них, и он признался, что они с коллегой всю дорогу потешались. Никто бы не мог подумать, что канцлер так увлечется ролью студентки. Некоторое время назад к министру окружающей среды приезжали по тому же поводу американцы – разные там сенаторы и прочая подобная публика, – так вот, в тот раз все развивалось совсем по-другому. Они восприняли поездку как своего рода увеселительную экскурсию – один из сенаторов даже попросил разрешения поохотиться на здешних оленей. Может, это и была шутка, однако наша местная пресса, помнится, шумно негодовала. Так или иначе, однако ни один из них не выразил ни малейшего желания полюбоваться пейзажами материковых льдов дольше, чем это было предусмотрено программой.
Конрад Симонсен поспешил вернуть разговор в первоначальное русло:
– В отличие от канцлера?
– Да, вот и я говорю. Вертолет шел на минимально допустимой высоте; кроме того, у каждого члена экспедиции был персональный бинокль, которым, правда, никто, не считая канцлера и гляциолога, так и не пользовался после первого получаса полета. Как мне сказали, датчане дремали, а немцы стучали на своих компьютерах.
Он ухмыльнулся, а Конрад Симонсен поспешил вставить:
– Что ж, превосходное разделение труда! А что произошло потом?
– На протяжении часа с лишним не происходило ничего. Не знаю, с какой скоростью летают такие вертолеты, но, по-видимому, длилось все это где-то от часа до полутора. Фрау канцлер слушала лекцию по вопросам климата, прочие занимались своими делами. И тут внезапно она и ученый начали наперебой кричать что-то. Поначалу никто ничего не понял: крики были какие-то путаные и бессвязные. Да оно и понятно – ведь не каждый день приходится видеть труп. Затем после
Центральная администрация (Hjemmestyret) – центральный орган самоуправления Гренландии.
