раз в том месте, где Разлив, сужаясь, принимал в себя воды Чёрной речки. Местность стала ещё более привлекательна: болотистое редколесье сменили сосны и ели на песчаной возвышенности, а на пригорках справа, – костяника и веточки плавуна.
«Вот здесь, похоже, и надо подняться да поглядеть, что там, – подумала Катя, – а то дальше не хочется зря переться-то».
Поднялась на холмы, справа от дороги. Огляделась. За поросшими редколесьем и костяникой холмами в глубокой низине расстилалась гладь лесного озера. Она мерцала словно тусклое зеркало, – ни волн, ни малейшей ряби! Ветер с Разлива сюда, за холмы, не долетал. Отделённое от Разлива на западе перешейком шириной с полкилометра, оно со всех остальных сторон было окружено болотистым лесом. И лишь с севера к нему вела узкая грунтовая дорога, отходившая от той, по которой только что она шла. Озеро невелико: с северо-запада на юго-восток оно простиралось примерно метров на шестьсот – семьсот, а с севера на юг – и того меньше.
Она спустилась к воде. Здесь, в низине, было тихо и спокойно, пожалуй, даже в самую ветреную погоду; и птиц не слышно, и уток не видно. – Ни даже всплеска рыбы! А ведь, на Разливе… – А здесь тишина! Гнетущая глухая тишина! Озеро было словно заколдованное.
Кате стало понятно, почему озеро назвали Глухим. Она поёжилась. Неуютно здесь. «А не пройти ли по этой дороге подальше, поглядеть… и к Шалашу. Уж больно мрачновато здесь как-то». Катя опустила руку в воду, – она была неприятная, маслянисто-слизкая, – и тут же выдернула, ощутив её липкий холод. И вдруг почувствовала, – не поняла, а почувствовала! – вот она, осязаемая реальность её судьбы! – Холодная! Гнетущая! Глухая!
Тревога и страх постепенно окутали её, проникая во все клеточки естества. Но она не хотела уходить с Глухого, не обследовав его хоть немного. Ведь должно же быть здесь что-то этакое… Не даром же… Озеро было невелико, и его обход не занял бы много времени. Пересилив страх, она пошла по тропке, дав себе слово не соваться больше в сомнительные места. Обходя озеро, Катя подивилась его мертвенному спокойствию, – ни одной утки на поверхности воды, ни крика дикой птицы в зарослях!
Она уже прошла с полпути, – не такое уж и громадное, это озеро! – как на его восточном берегу заметила небольшой холм, который выделялся на фоне чахлого болотистого леса. Холм находился метрах в ста от берега, и от него к воде вела еле заметная тропка. По ней и направилась.
Ступив на тропу, она вдруг ощутила сопричастность к событиям, изложенным в листах с отцовского письменного стола. Даже мурашки закопошились в пояснице! И она совсем не удивилась, увидав на холме остатки фундамента какого-то строения, – булыжники, хорошо прилаженные друг к другу и скреплённые чем-то вроде цемента. Камни образовывали прямоугольник размерами двенадцать на восемь шагов, – она не поленился измерить это, пройдя вдоль периметра. Сквозь щели меж камней фундамента густо
