«Рус!!!». Меня успокаивает то, что я хотя бы не одна в ступоре. В нем находятся все, кроме Светы, естественно. Вот и пришли на разборки.
Светик наконец-то отлепляется от Стрельцова.
– А это я… Светлячок… помнишь? – подруга неуверенно мнется и протягивает руку раскрытой ладонью вверх, демонстрируя старый тонкий шрам. Кажется, Светка говорила, что стеклом порезалась, когда я интересовалась.
Выражение на лице синеглазого меняется с бешеной скоростью. Шестеренки в голове что-то прокручивают. Мужчина еще раз осматривает подругу с ног до головы. Громкий вдох, затем выдох. Хватает ее буквально, впечатав в грудь и произносит:
– Охренеть, Светлячок, и правда, ты.
***
Руслан Стрельцов
Отброс, голодранец, без рода и племени, шпана, детдомовец. Все это про меня. Я оказался в стенах детского дома, когда мне было шесть. Худосочный заморыш, смотрящий волком на все и всех.
Мать алкоголичка со стажем. После очередного заседания совета местных бичей у нас на кухне завалилась на диван, закурила и вполне закономерно отключилась. Убогая однушка, значившаяся домом, сгорела дотла, вместе с женщиной, которую положено называть не иначе как мама. Меня спасло только то, что гулял на улице. Гонял в футбол в соседнем дворе. С того дня жизнь зашла на новый вираж.
Те, кто считают, что детский дом более подходящий вариант, чем нерадивые родители, ошибаются. Лучше бы я спал на старом, вонючем матрасе времен Куликовской битвы в своем углу за шкафом, чем попал в этот ад.
Детдом – это тюрьма, в которую посадили ни за что. Просто потому что ты остался один, и никому на хрен не нужен. Из всей родни была только тетка Тома – старшая сестра матери. Ей предложили забрать меня, но та отказалась, ссылаясь, что я такой же конченый, как и ее младшая. Яблоко от яблони так сказать. Мне было всего шесть – но я все помню, до мелочей. Память, сука, очень злая.
Место ставшее новым «домом» не сулило ничего радужного. Вечно голодные до любви, ласки и нормального отношения дети. Через-чур ранний секс, безнаказанные изнасилования, дедовщина и зависть. При чем, не важно, что поспособствовало. То ли найденная стекляшка в общей песочнице, то ли приходящие смотреть, которых ты вдруг заинтересовал. Вечная злоба и боль. Ненависть на весь мир и желание вылезти из этой зловонной жижи. Вот что такое детский дом. По достижению восемнадцати лет ты уже поломан как физически, так и морально.
Была у нас нянька Зинка по кличке Муха – та еще сука. Детей она просто ненавидела, при чем, не пыталась этого скрывать. Унижала, гнобила и всячески издевалась особенно над соплюхами. Ведь старшие могли дать отпор, но опять же не всем. Меня Муха обходила стороной, даже взгляда не переносила, да и вообще редко кто выдерживал, как и сейчас собственно.
В день, когда мне стукнуло шестнадцать, в нашем аду появилось новое лицо. Белокурая девчонка в красивом
