близких своим тайным побегом, но, видно, иначе нельзя. Она знала, что дедушка ее навряд ли добровольно согласился бы отдать ее за полутурка, хотя и «обабхазившегося», да еще и коршуноеда. Если б он был только из турок или только из коршуноедов, может быть, близкие скрепя сердце согласились бы на ее замужество, а так, кто его знает, что будет.
Конечно, и Роуф это понимал. Да и по обычаям абхазским и вообще горским умыкнуть девушку даже с ее согласия считалось делом чести, это придавало некий дополнительный чувственный жар обладателю ее: краденая слаще законной.
Все эти дни, пока собирали виноград, Софичка с лихорадочным нетерпением ожидала весточку от Роуфа. «Что он думает делать? Как там они, убрали кукурузу и виноград или нет? Раз мы кончаем убирать виноград, значит, и они кончают, – думала она, – или у них чуть позже все вызревает? Или что другое?»
Уже близко к полудню, когда Софичка с корзиной на плече проходила в винный сарай, она вдруг увидела незнакомого мальчика лет двенадцати, осторожно перешагнувшего через перелаз и идущего ей навстречу по скотному двору. Что-то дрогнуло в груди у Софички при виде этого мальчика. Софичка покрепче уцепилась за корзину, чтобы не упустить ее. Это был совсем незнакомый мальчик, Софичка была уверена, что никогда не видела его.
Они приближались друг к другу по широкому скотному двору, и мальчик, как заметила Софичка, оглядывал ее прекрасными, правда, чересчур наглыми зелеными глазами. Поравнявшись с ним, Софичка остановилась.
– Мальчик, ты откуда? – спросила она.
– Оттуда, – махнул мальчик в сторону восточной части Чегема.
– А что тебе здесь надо? – дрогнувшим голосом спросила Софичка, глядя на мальчика и стараясь держать корзину в равновесии.
– Мне бы Софичку увидеть, – сказал он, глядя в глаза Софички своими зелеными наглыми длинноресничными глазами.
– А зачем она тебе? – спросила Софичка, боясь самим своим голосом вспугнуть радость.
– Дельце есть, – сказал мальчик важно.
Софичка почувствовала, что с корзиной на плече она не выдержит, если это весть от Роуфа. Мальчик прислушивался к деревьям, где собирали виноград и откуда время от времени доносился шорох раздвигаемых листьев: то спокойный, то шумный и раздраженный, в зависимости от удаленности виноградных гроздей.
– Пойдем со мной, – сказала Софичка и быстрыми шагами пошла к винному сараю. Войдя в сарай, она, не пригибаясь и не ставя ношу на край давильни, на ходу вбросила туда перевернувшуюся корзину и, тяжело дыша, обернулась к мальчику:
– Говори!
– Мне бы Софичку, – спокойно повторил мальчик, глядя на нее своими большими зелеными невозмутимыми глазами.
– Я, я Софичка! – выкрикнула Софичка, в нетерпении топнув ногой по земляному полу сарая.
– А я знаю? – спокойно отвечал мальчик, глядя на нее своими невозмутимыми длинноресничными глазами. –
