побывать с ним и в Новгороде, куда Брячислав тоже ездил в прошлом году (а по каким делам, княжич не знал, да и не очень-то хотелось вникать по малолетству), но отец почему-то не захотел. И лицо у него было… примерно такое же, как и сейчас, только он ещё словно и опасался чего-то страшного. Словно и не к родственнику в гости едет, не к дяде родному, а к какому-нибудь Калину-царю.
Потом, через годы уже, он поймёт, что Брячислав действительно опасался великого князя Ярослава, и не хотел брать сына с собой – на тот случай, если у дяди вдруг возникнет соблазн схватить полоцкого князя, то дома, в Полоцке должен быть княжич.
Но о ком же говорят князь с гриднем?
– Вот то-то и есть, что не болел совсем, – хрипло ответил Брень, отводя глаза точно так же, как и князь. Похоже, не один только Брячислав чувствовал какую-то непонятную вину невестимо перед кем. – С утра на охоту поехал, смеялся много, шутил… а к вечеру разболелся так, что и в седло сесть не мог. А до рассвета нового и вовсе – не дожил.
Всеслав похолодел – и впрямь говорили о чьей-то смерти. И даже его ума хватало, чтобы понять, что обычно люди ТАК не умирают.
Брень вскинул голову, встретился взглядом с Брячиславом и почти выкрикнул ему в лицо:
– Чем это может заболеть такой богатырь, княже Брячислав Изяславич?! – он судорожно дёрнул головой и утёр с уголков рта белый налёт. Всеслав, невольно вздрогнув, вжался в угол, подобрал ноги и обнял себя за колени – ему вдруг стало зябко. Брячислав отвёл глаза вновь. Брень же схватил с невысокого стола каповую чашу, проглотил в несколько глотков вино, и замер с чашей в опущенной руке, глядя куда-то в пустоту. – Заболеть в один день, да так, что внезапно умер? Хоть с утра всё было отлично – на охоту поехал, кабана завалить рогатиной собирался!
Брячислав поднял голову вновь.
– Взаболь говоришь? – отрывисто спросил он, сверля гридня глазами. – След есть, послухи, видоки?
– Нет, – неохотно ответил Брень, остывая. Глянул непонимающе на чашу в руке, бережно поставил её на стол, брезгливо, словно в чём-то грязном измаравшись, вытер руку рушником. – Нет ни следа, ни послухов, ни видоков. И лекарь молчит, как рыба, только руками разводит. Но я не верю в случайности и внезапности.
– И я не верю, – вздохнул князь, подымаясь с лавки, чтобы вновь наполнить вином обе чаши – себе и гридню. Не позвал холопа, сам наполнил, – стало быть, разговор не для чужих ушей. А вот меня позвал послушать, – с мгновенным самодовольством подумал Всеслав. И снова обратился в слух. – Не верю, но ты сам говоришь – следа нет, послухов нет, видоков нет.
– Есть ещё две случайности, – холодно сказал Брень, вновь глядя остановившимся взглядом.
– Какие? – Брячислав порывисто оборотился, пролив вино. По белой льняной скатерти расплылось бесформенное красное пятно, но князь этого даже не заметил. Всеслав вскочил, неслышно подбежал к столу, присыпал пятно солью – хоть они
