дело, было не найти, маленько выпили, а еще попросил я знакомую девушку, – заговорщицки подмигнул мне Князев. – Попросил, значит, Любу, чтобы она в Волковыске купила пару бутылок водки, чтоб уж нормально посидеть на мой день рождения. Ну и посидели…
Утром я пришел в расположение своего взвода, и тут из полка машина: «Боевая тревога!» Построили нас, вывели в лес и сообщили, что в Волковыске, высажен десант. До этого было много разговоров о предстоящих учениях, и мы это все спокойно выслушали. А потом, когда уже выехали на дорогу, увидели, что километрах в двух от нас кружат над землей самолеты и что-то бомбят. «Ну, – думаю, – начались, значит, учения уже». Взял спокойно бинокль, чтоб получше рассмотреть, что там происходит. Мать моя! А на крыльях-то самолетов – кресты! Меня аж в озноб бросило. И тут же и над нами самолеты пошли, да так низко, что, кажется, головы нам посшибают, и чешут из пулеметов. Давай мы по кюветам прятаться, а кто и дальше в поле убежал. Тут тебе и раненые появились и убитые, а мы, кого не задело, только стали в себя приходить, смотрим, от границы бегут красноармейцы, которые там укрепления строили. Кто налегке чешет, другие везут на лошадях бетономешалки, еще какое-то добро.
– Назад! – кричат. – Назад! А куда назад-то?
Но вскоре стемнело, успокоилось все, спать в лесу улеглись, только думаю, мало кто в ту ночь выспался. Утром проснулись голодные, получили вместо завтрака по кусочку сахара и, – Князев с грустной улыбкой покачал головой, – подсластили, значит, жизнь, и пошли мы в наступление. Ротный наш если и знал когда-то, как это делается, то уже забыл к тому времени.
Никакого боевого порядка, как нас в училище обучали, попросту толпой поперли вперед. Стреляют куда-то, у кого винтовки есть, а через нас немецкие снаряды летят, головы к земле гнут. Вышли на опушку, команда:
– Окопаться!
А чем? Ни лопат, ни какого другого шанцевого инструмента, ничего нет.
Установили два «Максима», что у меня во взводе были, замаскировали их хорошо. У меня в училище по маскировке всегда «отлично» было. Один пулемет почти новенький, а другой старый, потертый весь, но точность боя отменная. Прицельная планка у него немного разболтана была, но если две спичечки подложить, воробья на лету распушит.
Лежим, ждем. И вот выходит из лесу колонна, солдаты в серых мундирах, впереди, похоже, офицер. Идут походным строем, не рассыпаясь в цепь, как к себе домой. Думают видать, что все русские уж давно пятки салом смазали. Ну и мы им за наглость. Подпустили метров, наверное, на семьдесят, так, что уже лица их можно было различить, и как врезали из двух «Максимов»! Думаю, если из них живой кто остался, крепко тому повезло. И тут же из лесочка напротив открылась по нам стрельба да такая точная. В считанные минуты мне всех красноармейцев из строя вывели, кого ранило, кого убило. Раненных вынесли, мертвые на месте остались, и нас из всего взвода двое остались: я – командир и красноармеец – Панкрушихин Коля. Остальные бойцы нашей роты, с командиром вместе не пойми куда подевались.
