плинтус носками. Наша боевая рота называлась “Оркестр”, и от большой стахановской загруженности наш мозг требовал культурного занятия. Мы слушали много музыки, собирали по всей части компакт-диски и аудиокассеты. И с каждой новой прослушанной композицией мы превращались в музыкальных критиков. Сослуживец посоветовал альбом “Нового Иерусалима”. С его слов я понял, что у этих ребят очень колоритные аранжировки, отличное звучание ритм–гитар, приятный вокал, но есть один минус – поют о Боге. Мой боевой товарищ просил не обращать внимание на этот факт, а сконцентрироваться на музыке, что в итоге я и сделал. Но мелодии и тексты не оставили меня равнодушным, я курил и подпевал: “Такой великий Бог, но Он стоит у дверей, закрытых дверей…” О каких дверях шла речь, я, естественно, не понимал.
Позже мне пришлось снимать комнату с одним странным парнем, который не ругался матом, а именно этот язык был в армии “государственным”, не курил и не пил. Сначала я думал, что он тяжело болен, но позже стал понимать – таков его образ жизни. Мы много говорили о его принципах, о Боге и о надежде. Сначала я думал, что надежда – это его девушка Надя, оказалось это даже не имя.
Однажды он пригласил меня в церковь. Я согласился, потому что был свободный день, мое расписание на то время было очень скудным, а мой ежедневник пылился на прилавках магазина. Мы пришли в здание церкви. Меня удивило отсутствие икон и куполов как на груди пастора, так и на крыше здания, а люди, находящиеся в зале, чем-то подозрительно отличались. Честно признаться, я чувствовал себя не в своей тарелке. Помню, как сейчас, я закрылся внутри себя на замок и никого не хотел пускать. А мой сосед очень страстно “зажигал” на сцене. Он прыгал, кричал, пел так, будто это “Олимпийский”, а не бывший коровник. Он выдавливал из своих клавиш звуки не хуже, чем Пол Маккартни на стотысячном “Уэмбли”. После выступления его вместе с инструментом можно было отжать, как влажную тряпку, – уверен, что наполнилась бы ванна. Он был очень счастливым! Прошло время, я съехал от своего верующего знакомого, поменял работу, круг общения. Думал, что получится изменить свою жизнь. Но все оставалось на своих местах.
Вернемся в 2009 к EXIT-cafe. Тогда я стал много думать о смысле жизни и о моем пребывании на земле. Я стал злее, перестал доверять даже близким друзьям, отношений с родителями не было, с отцом я не разговаривал на тот момент уже два года. Мое состояние было крайне критическим. Как только я перешагнул порог и попал в зал, где на сцене была большая железная табличка EXIT, а высокий и бородатый парень с безумно добрыми глазами что-то громко кричал, я почувствовал ту самую атмосферу, о которой так долго мечтал. В зале были обычные люди, но они улыбались и казались мне счастливыми. Я не слышал ни ругани, ни споров. Там царила неописуемая атмосфера понимания и комфорта.
После на сцену вышел другой бородатый мужчина и стал говорить. Первый раз в жизни я слушал проповедь. Его речь затрагивала мои проблемы и переживания, мои страхи, и самое главное – он говорил, что есть выход. Но какой выход, я так и не понял.
Я
