птица и, собрав в кучу все свои актёрские навыки, я совершенно спокойно кивнула:
– Кажется, я ни разу не дала в себе усомниться, Эдуард. Разве нет?
– Возможно.
Ответил слишком быстро, отходя от меня на шаг назад. Подошёл к креслу, подняв с него свой засаленный коричневый халат, отвратительно воняющий крепким табаком. Запахнул шлафрок, скрывая свой поникший корнишон, завязав на толстом брюхе грубый узел.
Я напряглась.
Где случилась осечка? С чего вдруг этот жирный боров стал присматриваться ко мне с таким недоверием?
Я-то была уверена, что через месяц-другой он сделает мне предложение, сделав полноправной хозяйкой всего его огромного состояния, но эта толстая мышь видимо, решила ускользнуть.
Вернее, убрать меня подальше.
Заставить исчезнуть.
Руки задрожали, и я изо всех сил запустила ледяные пальцы в мягкий ворс прикроватного коврика.
Тихо, Лада. Нельзя так.
– Иди к себе.
– Эдик…
– Я сказал – убирайся! Мне нужно подумать!
Треснул кулаком по столу и дубовая столешница при этом жалобно скрипнула.
Быстро подобрала с пола платье, и, поправив бретельку бюстгальтера, выскользнула в тёмный коридор.
Господи, и зачем я только в это вляпалась?
Глава 4
*****Лада*****
Три месяца назад.
– Я не даю денег в долг.
Тётушка, заложив руки за спину, начала мерный обход своей гостиной. Её шёлковая юбка мягко колыхалась при каждом шаге, играя плиссированными складками в свете тусклого бра, а топот каблуков эхом раздавался в моём затуманенном мозгу.
– Но отцу очень нужна эта операция. Без неё он не выкарабкается.
– Подумаешь.
Спокойно пожала плечами, останавливая на мне свой равнодушный взгляд.
– В мире ежедневно умирают сотни тысяч людей. И в этом нет ничего необычного, поверь мне.
– Но это – мой отец! И я хочу, чтобы он жил.
– Извини, племянница, но все мои деньги в деле. Свободной налички нет. Впрочем…
Вдруг осеклась, поджав тонкие, ярко накрашенные губы, которые она стремилась хотя бы при помощи косметики сделать пухлее.
– Могу дать пару тысяч в долг.
– Долларов?
Распахнула глаза, не мигая, смотря на тётушку.
Она тут же весело хрюкнула, аж порозовев от счастья, и просипела:
– Нет же, дурёха. Рублей. Говорю – деньги крутятся, я их под подушкой не держу, чтобы одалживать направо и налево всяким бедным родственничкам.
– Но вы же знаете, речь совершенно об иной сумме!
– Знаю. Но мне всё равно, поверь. Твой отец мне никогда не нравился. Ещё с тех самых пор, как моя ненормальная сестрица решила выйти за него замуж. Так что с чего бы мне ему помогать?
– Но мы же родственники!
– К
