твой пасынок захотел и раскрыл своё алиби, он бы не отказался в тюрьме. В этом деле меня интересует психология, впервые вижу человека добровольно и (пока для меня) при отсутствии причины стремящегося в места лишения свободы. Если он, конечно, не лжёт.
– Неожиданно. Но Степан для меня является сыном. Сыном, а не пасынком. Обрати на это внимание, пожалуйста.
– Как ты стала для него матерью? Каким образом взаимоотношения мачехи и пасынка переросли в отношения матери и ребёнка?
– Это не твоё дело. – Фёдорова вскинула подбородок. – Но я отвечу. Я лишена возможности иметь детей. Когда я осталась одна с маленьким мальчиком на руках, с большими проблемами, мы сблизились. У него тоже никого не было. Вот мы и потянулись друг к другу. Степан для меня только сын, и никто иной. В то время и ему, и мне было тяжело. Тебе этого не понять.
– Честно говоря, и не собираюсь. Хорошо, мы определились, что ваши семейные отношения – это ваши семейные отношения. Меня больше интересует дело. Что ты успела узнать об алиби своего сына?
– Практически ничего. – Фёдорова не была удивлена моим вопросом, я же нисколько не сомневался в том, что она потратила значительную сумму денег и время на то, чтобы собрать доказательства невиновности сына. – Я никогда не контролировала его, сейчас он уже большой мальчик и вправе жить так, как ему хочется. Охраной он не пользовался, хотя мне это не очень нравилось. После того, как Стёпу задержали, я наняла несколько специалистов, которые попытались установить, где он находился 28 июня. Со слов людей, которые их рекомендовали, это были профессионалы. Результатов никаких. Также не удалось установить таинственного абонента, имя которого мой сын отказался раскрывать.
– Понятно, что ничего не понятно. Почему Степан может скрывать данные собеседника? Я думаю, что ты осознаёшь, насколько важно было бы установить это лицо и допросить.
– Всё я понимаю. Он не захотел делиться данной информацией даже со мной.
– Ладно, оставим этот вопрос в стороне. Пока. Как долго твой пасынок… извини, сын употребляет наркотики?
– Около 5 лет. С его слов это не является для него проблемой. Насколько мне известно, употреблял он кокаин, иногда марихуану.
– И ты спокойно воспринимали медленное самоубийство, которое совершал твой сын? – я всё-таки начал привыкать называть Фёдорова её сыном.
– Конечно, нет. Но у Степана сложный характер, он упрям, упорен в достижении своих целей. Лишь однажды я уговорила его пройти лечение в одной из частных клиник Англии. Это ничего не изменило.
– Какие ещё черты характера мне необходимо учитывать в общении с ним?
– Стёпа бывает вспыльчив, и это вызвано не употреблением наркотиков. С детства такой, вроде спокойный и вдруг взрывается. Но быстро отходит.
– У него имелись проблемы с деньгами? Хватало ли ему на приобретение этой отравы?
– Конечно, хватало. В его распоряжении всегда имеются приличные суммы. Его расходы никто не контролирует, в тратах он самостоятелен.
– Что
