и идей.
Кристиан ненадолго задумался и, оперевшись одной рукой на своё кресло, около которого стоял, продолжил:
– Не могу с тобой согласиться. Мне кажется, девяносто, а может и все девяносто девять процентов человечества, людей, чья жизнь и так коротка, проживают её бездарно, тратят на ненависть, насилие, страхи и пороки. Думаешь, став бессмертными, они изменят своё поведение? Бесконечная жизнь человеку не нужна, он ограничен в самой своей сути, а ограничение продолжительности жизни лишь вторично. Жить подольше – звучит вполне неплохо, но вечная жизнь просто невозможна. Если умирают звёзды, то что остаётся нам – простым теням. Я думаю, что смысл нашей жизни в самой жизни – её проживании, так как, чтобы ты ни сделал, всё обратится в прах. Трудно вообразить себе нечто, способное жить вечно, оно было бы настолько непохоже на нас, настолько чуждо нам, настолько нами непознаваемо…
Он замолчал, а мне и добавить было нечего, но он продолжил:
– Да и что будет делать бессмертный человек? Он и одну короткую жизнь не может прожить, не сожалея о том, что родился. Хотел бы ты, в таком случае, жить вечно?
– Сложно сказать. Думаю, желание жить вечно – это скорее страх смерти и неосознанное желание её избежать. Я понимаю, что в долгой жизни немало минусов, но и есть много плюсов, главный из которых – отсутствие смерти.
– Лучше и не скажешь, – сразу сказал Кристиан и неожиданно спросил: – Ты боишься смерти?
– Не думал об этом. Но, да, как и все, наверное, – ответил я, пожав плечами.
– Ну, хорошо. А как ты думаешь, если есть некие существа, способные жить вечно, то чем они занимаются? Человечество занимается познанием мира. А что делать им? Тоже познание мира? Но мир конечен. Что делать потом? К чему приложить свою бессмертную душу?
– Может просто жить. Создавать другие миры и проживать свою жизнь в них? – ответил я, надеясь, что правильно понял его мысль.
– Допустим. И чем тогда такое могущественное существо, создающее миры, будет отличаться от бога или бог от него?
– Видимо, ничем, – ответил я и опять пожал плечами.
– Так может мы и есть, те без-смертные боги? – спросил он, глядя на меня как-то особенно внимательно. Он произнёс слово “бессмертные” именно так “без-смертные”, я отчётливо это слышал, он даже сделал небольшую паузу после приставки “без”.
Я удивлённо посмотрел на него, но он, казалось, этого даже не заметил, или просто не обратил внимания. Я и раньше замечал за ним некоторые высказывания, которые могли поставить в тупик или заставляли надолго задуматься, и это, только что сделанное им заявление, похоже, было одним из них. Кристиан достал из шкафа бутылочку вина, и, пока он наливал пару бокалов, я спросил его:
– Какие же мы боги если смертны и так слабы?
Но он не сдавался.
– Конечно, ты прав, мы – всего лишь люди, смертные и слабые. Но я хочу сказать, что мы можем быть их проявлением в этом мире, воплощениями этих бессмертных существ.
– Как
