лабораторию с собою взяли. Не найдете ли заимообразно быстрого фитиля, аршин хотя бы сотню?
– Фу ты, вздор какой! Готового нет, но велю сделать. А ты что же, не запасся?
– Запасся, да вот… Тоже, господин генерал, не говорите никому, ладно? Цельный моток пропал куда-то. Может, просто потерялся, может – солдаты пропили…
– Ох, ничего себе! А ты подумал, кому и зачем здесь пороховой фитиль понадобился? И чем твое потворство может обернуться?! Сам голову потеряешь – черт бы с ней… Ванька!
– Слухаю!
– Перо и бумагу! – Денщик вспугнутым зайцем порскнул к столу и обратно, чуя по голосу, что мешкание грозит нешуточным битьем. Я быстро нацарапал несколько строчек. – Гвардейского капитана Ушакова знаешь? Бегом! И на словах передай, что дело отлагательства не терпит!
Капитан не заставил себя ждать. Через недолгое время мы все вместе, в сопровождении преображенских бомбардиров, вломились в населенные многочисленной прислугой подвальные каморки дворца Потоцких. Прибежавший на шум немец-мажордом вначале пытался возражать, но поневоле смирился с вторжением и безропотно отпирал все двери, какие прикажут.
– А тут что? Ну-ка отвори!
– Айнц минуте, майне херрен… – Теребя дрожащими руками связку ключей, старик никак не мог найти подходящий.
– Капрал! Ломай, я отвечаю!
– Панове, здесь просто кладовая… – Кто-то из холуев сунулся было выручать начальство.
– Брысь!
Замок повис на изувеченных петлях, из тьмы дохнуло плесенью. Тусклый свет масляного фитиля выхватил рогожные кули, темные от времени бочки, ломаную мебель, еще какой-то хлам…
– Что в бочках?
– Херр генераль, их вайс нихт…
– Откройте.
Обруч слетел под обухом, клепки расселись – и в щели хлынули темные струйки. Слава богу, лампу держал бывалый артиллерист: будь на его месте человек более пугливый, мог бы уронить…
– Порох…
– Андрей Иваныч, распоряжайся.
– Да, господин генерал. Капитан-поручик, поставь караулы у всех дверей. Никого не выпускать…
Молодец – ни секунды замешательства. Бровью не повел, когда ему подарили дело, способное составить счастье и обеспечить карьеру всякого, кто мечтает о высших чинах. Или погубить навеки, если оное дело провалишь. Можно бы себе оставить, начать командовать… Нет. Не хочу. Во-первых, на всякое ремесло нужен мастер. Ушаков, хоть и записан в Преображенском полку, давно употребляется государем преимущественно для тайных дел. В розыске мне с ним тягаться – примерно как ему со мною на поле боя. К тому же я брезглив. Допрашивая захваченного «языка», стесняться в средствах не стану: он сам дал мне это право, взявши в руки оружие. Но дворцовая челядь – мирные и в большинстве верные люди. Вероятно, среди них только один изменник, пытать же придется многих. Пачкать сею мерзостью свою честь даже по государственной
