отпустили, – покачал головой Гулякин, – надо было их тоже осмотреть. Верните. Если есть головная боль, можно ждать простудных заболевания. Ну а температура поднимется, коли мер не принять.
Он прошёл в кабинет и сказал Мялковскому:
– Начнём с тех, у кого высокая температура. Прошу ко мне по очереди.
В течение двух часов Гулякин осмотрел всех до единого. Нескольких десантников уложил в лазарет, тем, кто нуждался в освобождении от нагрузок, записал в книгу рекомендации на частичное или полное освобождение от занятий. В армии такой порядок. Врач не освобождает, врач пишет рекомендацию, а освобождает только командир.
– Ну и денёк выдался, – сказал Мялковский, когда медпункт опустел, – думал в срок не управимся. Быстренько вы их разогнали.
– Вы не правы, – возразил Гулякин. – Я не разгонял больных. Почти каждому успел задать вопросы, понять, что случилось и пояснить, чем вызвано то или иное недомогание. Мы, медики, обязаны верить всем, кто к нам обращается, и внимательно подходить к тому, с чем к нам идут люди. Может показаться иногда, что человек здоров и просто хочет выпросить освобождение, а на самом деле он болен, просто внешне эта болезнь никак не проявляется и обнаружить её не так просто.
– Извините, это я так, – смутился Мялковский. – Видел, как вы серьёзно с каждым разбирались. Кстати, одного из тех, кого я отпустил, а потом вернул в медпункт, вы положили в лазарет.
– У него ангина. А температура?! Вероятно, она к вечеру подскочит, да ещё как! Каждый организм имеет свои особенности. Вы должны знать, что болезнь легче переносится, когда температура высокая.
«Шахматисты, как вам не стыдно…»
Между тем, уже стемнело. Гулякин проинструктировал Дурова, который заступил дежурным по медпункту, и отправился отдыхать.
Дневные дела и заботы остались позади. В такие минуты охватывала тревога за судьбы родных и близких. Сводки Совинформбюро были всё тревожнее. Гитлеровцы вступили в Орловскую область, достигли родных мест.
В первые же дни своего пребывания в корпусе Михаил послал матери письмо и телеграмму. Звал приехать сюда, в эвакуацию, чтобы не оказаться в оккупации: «…Мамочка, забирай Толика, Сашу и Аню и немедленно выезжай с ними ко мне. Я вас здесь устрою на квартиру».
Своих младших братьев он до сих пор считал детьми, а между тем Александр уже собирался в артиллерийское училище, рвался на фронт и Анатолий.
Ответа от матери не было.
«Может быть, они уже в пути, – с надеждой думал Михаил. – Нелегко ведь сейчас сюда добраться. Поезда переполнены».
Каждый день город принимал сотни эвакуируемых. До определения на квартиры все они, в основном женщины с детьми, девушки, пожилые люди оседали в городской гостинице. Возвращаясь со службы, Михаил просматривал списки вновь прибывших, в надежде встретить имена своих родных, хотя понимал, если бы приехали, наверняка отыскали его в части.
Гостиница была переполнена. Казалось, людям ни
