style="font-size:15px;"> – Заманчиво! – задумчиво сказал Гулякин и прибавил решительно: – Идём!
С того дня они с Гостеевым несколько раз в неделю сразу после занятий спешили в аэроклуб, который находился в небольшом здании внутри квартала. Там царила необычная, непохожая на институтскую атмосферу.
Даже манера поведения у тех, кто работал в аэроклубе, была совсем не такая, как у остальных. Держались несколько вольнее, ходили вразвалочку, вели себя чуточку развязно, но без бравады. Были они людьми простыми, весёлыми, любили шутку, умели беззлобно подтрунивать друг над другом.
А до прыжков оказалось очень и очень далеко. Сначала теория. Доскональное изучение устройства парашюта, затем в классе на подвешенной к потолку парашютной системе отрабатывали управление парашютом, приземление, отделение от него.
И у каждого на языке был один вопрос – когда же прыгать? А инструкторы только посмеивались. Не спешите, мол. Прыгать надо тогда, когда всё, что надо выполнить в небе, будет доведено до автоматизма на земле.
После занятий в классе, тренировались во дворе на небольшой вышке. Там просто нужно было прыгнуть и опуститься на тросах, чтобы отработать приземление. Наконец, вывезли на прыжки с вышки, где над головой уже трепетал купол парашюта.
И вот выезд на подмосковный аэродром.
– Ты хоть на самолёте-то летал? – спросил у Михаила Виктор Гостеев, хотя, конечно же, знал ответ.
– Откуда ж? – пожал плечами Гулякин.
– И я не летал. А так хочется. Вот хоть сейчас бы в лётчики ушёл. Я просился, да не взяли.
– А как же медицина? – удивился Михаил.
– Так я ж учусь и неплохо.
– И правильно, что не взяли, – рассудил Михаил. – Умение прыгать с парашютом может пригодиться врачу. А вот летать? Летать не его дело. Разные профессии.
Ровное поле аэродрома, покрытое снегом, искрилось в лучах солнца. Мороз слегка пощипывал нос и уши, в воздухе стоял гул моторов, особый гул, не похожий на тот, что в городе.
– Повезло вам, ребята, зимой прыгать мягче, – подбадривали инструкторы.
Михаил думал, что они шутят и лишь годы спустя узнал, что сугробы иногда даже спасают парашютистов при неудачном приземлении.
Первый раз в жизни поднялся он на борт самолёта, пусть лёгкий, одномоторный, но настоящий. Взревел двигатель, самолёт разбежался по взлётной полосе и оторвался от земли.
Что испытывал он в те мгновения? Радость? Да. Но и робость – тоже немного.
Команда «пошёл» прозвучала неожиданно. Михаил сделал шаг и провалился в сияющую и сверкающую бездну – день выдался солнечным, ясным, слепило глаза от яркого света, от голубизны неба, от белизны снежного покрывала.
С лёгким щелчком раскрылся парашют, и купол его вспыхнул над головой. Тревоги, опасения, робость всё осталось позади. Сердце наполнилось радостью, гордостью. Не столь ещё привычным был парашютный спорт, и далеко не каждый мог похвастать причастностью к этому
