на деле оказалось очень страшно очутиться одной непонятно где.
Волнение зашкаливает. Неугомонные мысли атакуют сознание громадным количеством вопросов.
Что я здесь делаю одна? Почему никто не встречает? Неужели, допустила ошибку в имени? Что теперь? Неужели, заблудилась? Где я нахожусь? В ответ возникает понимание того, что местность, где я оказалась, мне абсолютно незнакома.
Тяжелое, свинцовое – такое пугающее небо. Проезжая часть настолько узкая, что разъехаться двум машинам довольно проблематично. Пешеходная дорожка, вымощенная серой плиткой, удивляет непривычной чистотой и аккуратностью. Редкие деревья, закованные в тиски бетона и асфальта, оптимистично зеленеют молодой листвой, не поддаваясь унынию заточения. Невысокие дома бордового, красного, коричневого цвета сверкают белыми окнами, барельефами и колоннами у парадных входов. Они сливаются в единый ряд построек, образующих бесконечно длинный сужающийся коридор, визуально создающий эффект тупика.
Резко разворачиваюсь, надеясь увидеть позади себя оживленную дорогу, но та плавно уходит в поворот, и на пути возникает очередная преграда.
Растерянно кручусь на месте, тщетно пытаясь опознать местность. Судя по всему, это спальный район.
После минутного раздумья облегченно выдыхаю:
– Свиток! – Хлопаю себя по ребрам, ощущая под одеждой небольшую выпуклость. Но тут же понимаю, что написан он не доступным мне языком, а в памяти из содержимого сохранилось только имя.
– Роберт-Джон Тайлер. Роберт-Джон Тайлер, – шепчу как заклинание. – Где же ты?
Минута, вторая… Нет больше сил ждать! Выбираю направление наугад и шагаю вдоль домов по улице, мимоходом озираясь по сторонам.
Видимо, заметив мой растерянный вид, случайная прохожая решается окликнуть меня.
– Дорогая, не находите, что сегодня облачно и достаточно свежо? – вежливо подмечает поравнявшаяся со мной старушка.
– Да, – отвечаю смущенно, и стараюсь понять причину странного вопроса.
Прохожая тем временем удовлетворенно кивает и задает не менее необычный вопрос, чем предыдущий:
– Как считаете, следует носить обувь в прохладную погоду?
– Конечно, – соглашаюсь и зябко веду плечами.
Изучающий мою фигуру проницательный взгляд пожилой дамы вдруг замирает на уровне ног.
Интересно! Что с ними не так?
– Так, скорее обуйтесь, не то простудитесь, – деловито заявляет дама.
Смотрю на свои ноги и вижу, что они босы. Поджимаю пальчики, так как сразу начинаю чувствовать холод асфальта. Тело пробирает озноб. Зубы начинают выбивать дробь.
– Хм. А я и не заметила. Спасибо! – благодарю и начинаю переминаться в надежде согреться.
– Эх, молодежь! Какие же вы все рассеянные! – Качает головой старушка и удаляется по своим делам.
Думаю – может окликнуть ее? Что, если эта дама и есть мой пресловутый посредник? Нет… Похоже, я ошибаюсь.
Взглядом проводив старушку за поворот, я тяжко вздыхаю и снова смотрю на босые ноги. По телу прокатывается очередной приступ озноба.
Бегу, куда глаза глядят и влетаю за первую попавшуюся на пути приоткрытую кованую калитку. Скидываю с плеч тяжелый рюкзак, еще секунду назад казавшийся невесомым. Усаживаюсь на бетонную клумбу, в центре которой зеленеет карликовая пихта, подстриженная шаром. Не думая о своем вторжении на частную территорию, начинаю активные раскопки в недрах сумки. Сейчас я мечтаю об одном: отыскать среди множества вещей кроссовки или балетки, в худшем случае – кеды. Но… Моя ладонь натыкается на что-то острое. С недоуменным вздохом вытаскиваю черную туфлю на высоченном каблуке.
– Черт побери! – досадливо стону, закусив нижнюю губу. – И это все, на что я могу рассчитывать? Мила, ты меня убиваешь!
Я никогда раньше не носила подобную обувь. Вот будет зрелище! Лиза неуклюже ковыляет на каблуках, словно на ходулях. Эх, зря не слушала Анж, которая пыталась привить мне любовь к эффектной, но неудобной обуви.
Мотаю головой, не веря своему невезению и повторно запускаю руку в рюкзак. На этот раз к своей радости вытаскиваю белоснежную пару коротких сапожек с незначительным маленьким каблучком и облегченно вздыхаю.
– Ну, другое дело.
С победной улыбкой натягиваю обувь, и тут же вскрикиваю:
– Ай!
Пальцы левой ноги упираются во что-то жесткое и весьма колючее. Быстро стряхиваю сапог. Просовываю руку в голенище и достаю неаккуратно смятый листок. Спешно расправляю бумагу и всматриваюсь в черные строчки. Почерк незнакомый, но радует, что витиеватые буквы
