голову размышлениями о том, что сегодня ждет его – Сейвена, Сейвен не хотел. «Будет так, как быть должно, и неважно, думаю я об этом или нет». Но как бы он не отмахивался, одна мысль неизменно возвращалась. От нее тошнило. Она доводила Сейвена до тихого буйства. «Я сообщу о проявленном вами героизме». Это означало, что и он, и вся группа В по безумному капризу Крайтера сегодня же имели все шансы принять статус. «Какая ирония: всю жизнь честно играть, пусть и маленькую, но свою роль, чтобы под конец снискать славу в театре марионеток. Пошлой куколкой».
Из начальства никто и словом не обмолвился об общих достижениях и о частных успехах доларгов. Отряд просто пустили внутрь гидроглиссера и предложили занять свои места. Сейвен не без удовольствия опустился в удобное кресло, откинулся на спинку и вытянул ноги. Комната молчала. Даже Зак запрокинул голову и медленно моргал в потолок. Тело налилось приятным оцепенением. Каждое движение давалось с трудом, но утруждаться и не хотелось. Веки смыкались все чаще, наливались липкой тяжестью.
Гидроглиссер оторвался от причала и сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее поплыл к родному берегу.
***
Сколько прошло времени, Сейвен сказать не мог, но, когда он открыл глаза, кругом все спало, и тишина стояла такая, что от нее звенело в ушах. «Оглушающая. Оглушающая тишина». Под сердцем холодной волной шевельнулось недоброе. Предчувствие чего-то рокового. Он огляделся. Народ спал вповалку. Растрепанные волосы, расстегнутые вороты, нелепые, какие-то сюрреалистичные позы и… Сейвен похолодел. Ни один, ни единый человек в комнате не показывал своего лица. Все отвернулись и спрятались от него.
Сейвен поднялся. Воздух вокруг оказался плотным, как вода. Любое движение, будь то поворот головы или шевеленье пальца, оставляло в пространстве след в виде радужных вихрей. Завитки рождались, проплывали цветными клубами и таяли без следа. Преодолевая сопротивление воздуха, он выбрался из своего ряда в проход и только тогда увидел человека, неподвижно стоявшего на подиуме, возле чернеющего пустотой экрана. «Диз?»
– Диз? – окликнул он, но с губ слетела тишина.
Тем не менее она услышала и даже обернулась. По ее щекам текли лазурные слезы. Текли обильно, но… Не капали, а срывались и плыли по воздуху маленькими пульсирующими светляками. Лицо Диз искривилось плачем, она что-то шептала, но он ничего не слышал. Когда он шагнул к ней, она отпрянула в испуге, развернулась и забралась в чернеющий экран, точно в ночное окно. Нимало не удивившись, Сейвен бросился следом.
Тьма душила. Тьма ослепляла. Ни сполоха, ни огонька… Никаких оттенков или полутонов. Безбрежный океан сажи и он – на его дне. Ноги утопали в чем-то рыхлом и податливом. Он присел, зачерпнул горсть песка и тонкой струйкой пустил ее на свободную ладонь. Песок не кончался, а все сыпался и сыпался, точно из самой ладони. Сейвен чувствовал, как песок засыпает, погребает его, но и испугаться не успел, как очутился у подножья горного
