мама, она обнимала темно серого волка и плакала. Он облизывал ей лицо и тихо поскуливал. Серый волк с белёсыми боками подошёл ко мне и тоже стал лизать лицо. А я начала всхлипывать. Не знаю, что, страх, ужас пережитого, боль… Все навалилось, и я разревелась. Этот волк взвыл. Все вокруг затянуло белой дымкой. И вот уже этот волк не волк, а мой дед. А рядом с мамой не волк, а папа…»
И самое страшное в этом сне было то, что я лежала в слезах в сильных руках Сергея, прижимаясь к нему. Он был с голым торсом, только в одних шёлковых шортах для сна, и я прижималась к нему. Хваталась руками за его руки и плечи, плакала царапая его до крови. Он был словно опора, словно якорь, не дающий уплыть в небытие. Ведь я давно не спала, этот сон… это был уже не сон.
Это было видение, нет это было воспоминание. Я вспомнила свой сон до самого конца. Было страшно, очень. Я держалась за Сергея боясь отпустить, прижималась к нему в страхе, что он отпустит меня. Я плакала. А он крепко держал меня раскачиваясь со мною на руках сидя в кровати. Он что-то шептал. Успокаивающе поглаживал меня и крепко прижимал.
Я так и уснула в его руках. Так же и проснулась. Открыла глаза осознавая, что я полностью и целиком лежу на нем. Вся. Я просто забралась на него и спала на нем. Да ещё и обнимаю его обеими руками. А он одной рукой обнимает прижимая к себе, а другой играл с моими волосами. Он пропускал мои волосы через пальцы. Тёрся щекой о мою макушку. И глубоко вдыхал. Так, надо прекращать это. Я приподнялась на руках опираясь на его грудь. Господи, какой же он большой. Заглядывая в его глаза и заливаясь румянцем, как же стыдно-то. Устроила тут…
– Прости, я …
Договорить мне не дали. Меня смяли в объятиях притягивая ближе к себе и заткнули поцелуем. Страстным и одновременно нежным. И я ответила. Не сразу. Сначала было желание оттолкнуть. Хотя нет, не стоит рать. Желания оттолкнуть не было вообще. Мозг давал команду оттолкнуть и залепить пощёчину. А вот тело…
Тело наоборот оно прильнуло к нему и губы сами начали отвечать. Меня залило теплом и нежностью. Хотелось раствориться в этом чувстве. И я растворялась. Отвечала ему и плавилась. Растворялась в нем и загоралась. В какой-то момент он перекатился подминая меня под себя и сжимая в объятиях. Оторвался от губ и начал бездумно целовать лицо. Мои, наверняка после ночной истерики опухшие, глаза, щеки, лоб, нос, подбородок.
Он словно метил меня поцелуями. Мои руки гладили его ёжик на голове, спускались по шее к плечам и царапали по спине и снова возвращались к ёжику. Его губы прилаживали дорожку от губ по щеке, скуле и шее и возвращались к губам сминая и подчиняя, лаская и оживляя. Мы оба рвано дышали. Он отстранился и заглянул мне в глаза и поймал поцелуем мой разочарованный вздох от прерванного поцелуя. Я подавалась всем телом ему навстречу.
Но дальше ни один из нас не заходил. Мы словно пробы снимали друг с друга. Мы пробовали друг друга на вкус. А потом в наш мирок, тесный мирок для двоих ворвался запах еды и далёкий шум. Шум был и вдруг пропал. Он замер надо мной. Мы
