сразу проехал в редакцию, ну и застал этакую сцену сборов. Удивительно то, что спустя два года и чуть больше месяца, он снова оказался в том же кабинете и тот же приятель стал звать его защищать теперь уже белый дом от Ельцина и его клики.
– Постой, ты ж в прошлый раз меня звал защищать Ельцина.
– А, он предатель, гад.., – ну и далее непечатно.
– Ну так я ж тогда предупреждал, – усмехнулся Теремрин.
Но в тот день Теремрин ещё не знал, что и к его приятелю придёт понимание. Пока был август 1991-го и в эфире стоял треск неимоверный.
Возвращаясь из поездки Теремрин слушал другие сообщения. Автомобильный радиоприёмника доносил визгливо-подобострастные слова комментатора: «Члены «ГКЧП» арестованы», «Демократия восстановлена», «У Белого дома» радостные Москвичи». Средства массовой информации спешили заработать себе дивиденды, изображая преданность будущему режиму.
«Как они попали в США? – машинально подумал Теремрин и тут же вспомнил, что демократические обезьяны униженно зовут Дом правительства Белым Домом на манер исчадия зла, стоящего за океаном, того исчадия, из которого планируются все злобные выпады против России, да и не только против России, но и против всего мира, хотя против России всё-таки в первую очередь.
«А некоторые наши холуи в погонах ещё и Третий дом Министерства обороны звали пентагоном», – подумал он.
Ведь и советское общество действительно серьёзно болело смертельной болезнью американомании и западничества. Причём болезнь эта развивалась давно. Он вспомнил, как однажды знакомый студент предложил приобрести какие-то зарубежные джинсы. Теремрин поинтересовался, для чего они? «Ну как же, – ответил тот, – вы ж в санаторий едете… Будете неотразимы!». «Это из-за джинсов что ли? – с иронией переспросил Теремрин. – Я думал, что мужские достоинства заключаются не в самих джинсах, а в том, что под ними. И сколько же они стоят?». «Ну, для вас – стольник»! «Да нет, спасибо, я как-нибудь в советских за десятку того же, а может и большего успеха добьюсь, чем современные недо- (он вовремя поправился) недомужчинки». Студент даже не обиделся, точнее нет, он обиделся, но лишь на то, что не оценили – «джинсы по дешёвке», с руками не оторвали.
Вспомнилось всё это непрерывное ханжество, выставление напоказ всего заграничного, бахвальство всякими магнитофонами, «видаками» и прочей дрянью, заслоняющей своё – отечественное.
А по радио тараторили о том, как у «белого дома» новоиспеченный революционер лез на танк, чтобы продолжить традицию любителя броневиков. Вспомнилась загадка в «Мурзилке». «Это что за большевик там залез на броневик? Он большую кепку носит, букву «Р» не произносит». И ответ в перевёрнутом виде: «Ленин». Ох уж и досталось тогда редактору «Мурзилки». Закатали в дурдом. И тут же родилась аналогия: «Это что же за мутант там вскарабкался на танк? Кепки он большой не носит, но от страха он поносит!»
А техника уходила из Москвы. Значит, прав был отец, говоря, что всё это провокация,
