бы, но зверь, загнанный в угол, страшен, – перебил Стрихнин, – Сейчас главное всех умиротворить и успокоить. И побольше шуму о великой победе демократии! Это уже ваша задача, Синеусов. Потому и вызвал к себе. Ваша и ваших коллег. Так что вас я назначаю руководителем редакционно-издательского отдела нашего управления. Вся военная и не только военная печать будет вас публиковать наперегонки, а то закроем. Будете писать то, что сейчас особенно нужно. А нужно доказать, что всё свершившееся в эти дни свершилось по воле народа и есть величайшее благо. И что позади – мрак. Понял?
Он обращался к Синеусову то на ты, то на вы. От природы грубый, Стрихнин груб был и с подчинёнными, но тут журналист, однажды своим пером оказавший ему услугу.
– А как же быть со службой, с журналом?
– Вашего журнала и ряда других скоро не будет – доживают последние дни… Мы победили, господа, прибавил Стрихнин. Думаю, что теперь и товарищей не будет… Господа звучит гордо.
– Это верно, – с радостным подобострастием подхватил Вавъессов, но Синеусов промолчал и спросил о том, что его в эту минуту действительно волновало:
– Ну а что будет с Рославлевым?
– Отправим его округом командовать… Да погорячее. Сейчас, куда ни глянь, везде горячо. Глядишь, и он сгорит.
– Округом? Столько сил в руках! Не опасно доверять? – воскликнул Вавъессов.
– В том округе сейчас очень горячо будет. Только успевай, поворачиваться, – засмеялся Стрихин и приказал: – Готовьте документы… Я сегодня же отнесу на подпись. Так что повторяю: есть решение разработки тех, кто выступил за путчистов, прекратить. Но их запомнить! Будем праздновать победу демократии, – и он омерзительно хохотнул, а потом, посмотрев на Синеусова, прибавил: – вы свободны. Обживайте кабинет, в котором работали эти дни. Он теперь ваш. И подбирайте в отдел сотрудников. Надёжных.
Синеусов сказал привычно:
– Есть, товарищ генерал.
Вавъессов поспешил поправить:
– Господин генерал.
– Тогда уж надо и «ваше превосходительство» добавить, – буркнул Синеусов.
– И добавим! – резко заявил Вавъессов, выдавая желаемое за действительное.
Не прижились в Советской Армии – так и оставшейся советской в сердцах и душах офицеров на долгие годы, ни «господин», ни «превосходительства». Это в привыкшей по-лакейски пресмыкаться перед господами Польше быстренько отказались от «товарищей», страстно желая прислуживать господам. В России этого не прошло.
Когда Синеусов вышел, Стрихнин негромко сказал:
– Надо Дудаеву и ему подобным местным пигмеям оружия продать побольше. Вот тогда действительно демократия весёлой будет.
– Это верно придумали… Ну а Рославлев, чёрт с ним. Он теперь не опасен… Да и никто нам теперь не опасен. Разве что партия коммуняк?
– Сегодня специальным указом компартия будет распущена и запрещена, – сообщил Стрихнин. – Ну
