взгляд, он иронично выгнул бровь.
– Надо признать, что я должен согласиться с твоей оценкой.
– О чем это вы? – вопросила она сдавленным голосом.
– Что ты – взрослая. Он притянул ее к себе и провел ладонью по ее спине и бедру. – Ну, не совсем, конечно. Но у тебя уже все на месте. Тебе следовало бы все-таки назвать свое имя. Как принято у воспитанных людей.
Она снова попыталась высвободиться.
– Отпустите меня!
Он тихо рассмеялся.
– Хочешь, чтобы я прибег к веским доводам, чтобы получить от тебя ответ? – Его взгляд переместился на ее губы. – Ты увидишь, что я обладаю редким талантом убеждать.
– А ты убедишься, что я хорошо знакома с льстивыми речами обманщиков и мошенников. Сомневаюсь, чтобы твои усилия оказались успешными.
– Ты бросаешь мне вызов? Я люблю дуэли, особенно когда противницами бывают такие хорошенькие плутовки, как ты.
Не успела она опомниться, как его губы приникли к ее губам. Сначала она напрягала все силы, пытаясь высвободиться из его объятий, хотя и сознавая всю бесполезность своих попыток. Но даже пока она вырывалась, какой-то уголок ее сознания уже отметил пьянящее наслаждение, которое доставляли его губы. Дыхание, которое она едва успела выровнять, снова стало быстрым и учащенным.
И все же, собрав остатки решимости, она еще раз попыталась его оттолкнуть и высвободиться. Однако, к ее вящему ужасу, ее попытка только заставила его завести ей руки за спину, удерживая ее запястья одной рукой. После этого он медленно выгнул ее тело навстречу своему, так что оно целиком соприкасалось с ним. Ее соски со сладкой болью прижималась к его мощной груди.
Она едва успела понять, что с ней происходит, когда он наклонил голову так, что его поцелуй стал крепче и настойчивее, заставив ее ответить вопреки своей решимости сопротивляться. Хотя прежде ей приходилось избавляться от навязчивого и нежелательного внимания мужчин, ее впервые смог покорить один из них.
Ее впервые поцеловали.
И что это был за поцелуй! Она вынуждена была признаться себе, что не осталась равнодушной: ноги не слушались ее, словно обретя собственную волю. Ее разум мог заявлять, что она не желает этого – не хочет иметь дела с этим мужчиной… но ее тело решительно с этим не соглашалось. А когда он заставил ее губы раскрыться, по ее позвоночнику пробежала дрожь.
Кончиком языка он чуть трогал ее губы, отчего ее сердце забилось с отчаянной скоростью. Потрясенная почти ошеломляющей чувственностью этого поцелуя, она позволила ему продолжаться, позволила его языку ворваться ей в рот и начать нежную игру с таким умением, что у нее невольно вырвался стон.
И тут поцелуй оборвался столь же неожиданно, как и начался. Подняв голову, Уайверн заглянул ей в глаза. Его глаза горели – и он потупил взгляд, словно тоже пытался прийти в себя от неожиданного избытка наслаждения. Однако не отпустил ее, не забывшись настолько, чтобы позабыть причину, по которой она оказалась в его объятиях.
– С
