против подшучивать подобным, ну, или несколько иным, способом над своими, по крайней мере, по ее мнению, менее значимыми подругами. Теперь же, видя ее состояние и сам испугавшийся последствий собственного провального розыгрыша, Илья откинул кошмарное чучело с поляны, и притом подальше в лесопосадку.
– Кри, пожалуйста, извини, – попытался он вымолить себе прощения, поднявшись с бревна и приблизившись ко все еще хныкавшей, крайне недовольной, подруге, – я думал – ты оценишь такую шутку, но теперь и сам вижу, что она была просто нелепой.
Молодой человек попытался обнять свою вот уже три года бессменную спутницу, но та только капризно дернула носиком и отскочила от парня в сторону, вместе с тем приближаясь к костру, чтобы таким образом продолжать оставаться на освещаемой территории и не углубляться в кромешную темноту.
– Завтра же едем домой! – твердо, несколько успокоившись и постепенно обретая свою обычное состояние заявила красотка. – И мне, по чести говоря, начхать на твой гестаповский бункер: материалы для моего диплома отыщешь в Москве. И на будущее: я больше не желаю участвовать в подобных проектах; а затеешь нечто похожее – отправляйся туда без меня. Это понятно?
– Да, да, хорошо, хорошо, – без всякого сопротивления Востриков сразу же сдался, справедливо предполагая, что вероятность быть отвергнутым бесподобной красоткой в его случае назрела как нельзя более остро, – еще раз прости: я, идиот, попросту не подумал, что эта моя нелепая затея окажет на тебя такое воздействие. Обещаю, что такого больше не повторится.
Минут через Кристина более или менее восстановила душевное равновесие и села на свое прежнее место, сейчас уже единолично окутавшись одеялом и дав своему нерадивому кавалеру грозное наставление: «Ко мне сегодня даже не приближайся: ты свои глупые проделки наказан!» Вострикову после таких слов, соответственно, пришлось отдалится от любимой девушки на так называемое «пионерское» расстояние.
– Послушай, Ил, – неожиданно поинтересовалась Сулиева, когда общее напряжение спало, – а как тебе удалось проделать тот фокус и так точно подбросить ту ужасную птицу, ведь мы же сидели с тобой в обнимку и ты никуда при этом не отлучался – тебе что, еще кто-нибудь помогает?
– Нет, Кри, – грустно промолвил молодой человек, получивший за свою неудавшуюся шутку такую, одну из самых неприятных, расплату (запретный «плод» рядом, а потрогать нельзя – прямо как в Ветхом завете), – и тут все совсем даже просто: в тот момент, когда еще засветло ты отходила в чащу леса справить нужду, я слегка натянул на изгиб одну из веток вон той ели, что находится справа, в пяти метрах от нас; как ты понимаешь, ненадежно прикрепил к ней так напугавший тебя муляж, а саму, в состоянии рычага-катапульты, привязал леской, бантиком, к другому сучку; конец же протянул прямо к бревну, на котором мы сейчас и сидим. Дальше, согласись, было делом обычной, несложной техники, однако, впрочем, я не рассчитывал,
