стола стояли стулья с высокими спинками. Напротив стола, у стены был большой диван, на котором лежало цветное покрывало. А на стене над диваном висел ковёр, купленный, вероятно, лет сорок-пятьдесят назад, когда подобные настенные украшения были предметом роскоши. У другой стены стоял старенький сервант, на стеклянных полках которого я заметила прямо-таки нагромождение хрустальной посуды, стоящей вне всякого порядка.
За сервантом располагался вход в другую комнату. Однако никакой двери не было. Проём был закрыт дешёвыми занавесками, призванными создавать иллюзию изоляции помещений дома.
На всех окнах висели белые вышитые занавески, которые я заметила ещё с улицы. В общем, передо мной был типичный деревенский дом, чем-то напоминающий дом Пелагеи Егоровны, к которой я никак не могла доехать. И если бы здесь нашлась прялка, как у неё, то я бы не удивилась, если бы из-за занавески сейчас вышла сама Пелагея Егоровна и все остальные мои родственники и, громко прокричав: «Сюрприз!», принялись бы обнимать меня.
Но к великому сожалению, до дома моей двоюродной тётки нужно было ещё ехать и ехать. Правда, любезный Прокопий Кузьмич обещал помочь мне с транспортом, так что я могла со спокойной совестью выпить в его доме чаю, а потом продолжить своё полное приключений путешествие. И я прекратила искать причины для отказа, сняла куртку, которую за неимением вешалки повесила на спинку одного из стульев, после чего присела за стол, который был уже накрыт с таким размахом, словно в гости к Прокопию Кузьмичу должно было прийти с десяток человек.
Оказывается, пока я разглядывала убранство гостиной, пытаясь при этом осмыслить случившееся, Прокопий Кузьмич не терял времени даром. Он продолжал хлопотать по дому, перенося из кухни все свои съестные припасы в комнату, и буквально через несколько минут все банки с соленьями, а также сало, нарезанное добрыми кусками, толстые ломти чёрного хлеба – всё то было выложено на стол. Кроме того, там же разместились несколько чистых тарелок, стоящих стопкой, рядом с которыми кучей лежали вилки. Тут же в рядок выстроились несколько чистых маленьких стопочек и бутыль с наливкой. Рядом с самоваром стояло несколько стаканов, пара которых была в металлических подстаканниках, и блюдце с кусковым сахаром.
Прокопий Кузьмич прямо в телогрейке присел рядом и первым делом придвинул мне чистую стопку, в которую щедро плеснул наливки. Себе он взял другую и тоже от души наполнил её до краёв.
– Будем знакомы, Романовна! – сказал он мне, поднимая свою стопку.
И хотя перед дорогой я никогда не пью спиртных напитков, отказываться от угощения в этой ситуации было просто неприлично. И я подумала, что одна рюмочка наливки погоды не сделает, и до прибытия Василия я вполне успею ещё раз посетить туалет, поэтому можно не захламлять свою бедную голову пустыми проблемами.
Поэтому я тоже подняла в ответ свою стопку и немного выпила из неё. Затем мы с Прокопием Кузьмичом немного поели, после чего он налил мне чай и придвинул блюдце с кусковым сахаром. И я с благодарностью
