финальная сцена фильма. Все члены съемочной бригады были на местах и ждали указаний режиссера. Сэм Хаджинс уже занял свой пост у камеры на тележке, и Зак остановился неподалеку, чтобы взглянуть на экраны двух мониторов, соединенных с объективом камеры. Эти мониторы позволяли Заку увидеть то, что видели в объектив операторы обеих камер. Он кивнул Томми, и все завертелось, согласно отлаженному порядку.
– Свет! – крикнул помощник режиссера.
С характерным металлическим лязгом щелкнули переключатели, и громадные лампы залили сцену ослепительно белым светом. Сунув руки в карманы, Зак смотрел на мониторы. Никто не произнес ни слова, никто не кашлянул, никто не шевельнулся, но Зак едва ли замечал необычную для съемок тишину и отсутствие какого бы то ни было движения. С годами он выработал собственный метод борьбы с фрустрациями любого рода – он просто целиком погружался в работу, вынося за скобки все то, что непосредственно к работе не относилось. За долгие годы практики он так хорошо отточил свой метод, что процесс погружения в работу не требовал от него никаких сознательных усилий – все получалось само собой. Сейчас для него имела значение только сцена, которую ему предстояло снять. Все остальное было не важно. Эта сцена стала его возлюбленной, его ребенком, его будущим, его жизнью. Он внимательно следил за изображением на обоих мониторах, уже точно зная, как это будет выглядеть на экране кинотеатра.
На балках над головой помощник главного осветителя и электрик ждали указаний. При необходимости они могли передвинуть осветительные приборы или изменить угол отражателя, располагая для этого всеми техническими возможностями. Главный осветитель занял позицию позади напольной камеры Сэма. Он тоже ждал указаний, и еще два электрика находились возле подъемника, поглядывая на второго оператора, который располагался на высоте двадцати футов над ними. В его задачу входило снимать сцену с нужного ракурса. Рабочие постановочного цеха тоже были тут, готовые передвинуть что-то по первому желанию Зака. Звукооператор уже повесил на шею наушники, ожидая сигнала надеть их, и помощник режиссера по сценарию держала сценарий в одной руке, а секундомер в другой. Рядом с ней первый помощник оператора делал соответствующую запись мелом на хлопушке, готовясь дать команду «Мотор». Тони и Рейчел стояли в стороне в напряженном ожидании.
Зак окинул взглядом площадку и, удовлетворенно кивнув, посмотрел на Сэма.
– Что ты об этом думаешь?
Как уже не раз на протяжении съемочного дня, оператор-постановщик взглянул на сцену через объектив. Не отрывая глаза от камеры, он после некоторого колебания сказал:
– Мне не очень нравится, как стоит стол, Зак. Давай подвинем его чуть ближе к куче сена.
Послушные его словам, двое рабочих торопливо схватили стол и принялись очень медленно, дюйм за дюймом, двигать его, поглядывая на Сэма, который смотрел на них через объектив, подняв руку, готовый опустить ее, как только стол займет нужное место.
– Отлично. Вот здесь оставьте.
Зак
