одного из своих учеников-инвалидов в надежде убедить его пожертвовать средства на программу по обучению грамотности… и у нее было ужасное предчувствие, что мистер Дункан о ее планах догадывался.
– Меня не будет только два учебных дня, – увернулась она от прямого ответа, – и я уже договорилась о замене.
– Амарилло расположен в нескольких сотнях миль отсюда. Должно быть, у вас там очень важное дело.
Джулия не стала удовлетворять любопытство начальника. Она лишь с преувеличенной тревогой посмотрела на часы и воскликнула:
– Господи, уже половина пятого! Мне надо торопиться! Я еще должна успеть принять душ, переодеться и вернуться сюда. У меня в шесть урок!
Вилли Дженкинс поджидал Джулию у машины на школьной стоянке. Заметив, что она вышла из школы, он нахмурился и сообщил своим хриплым голосом, который скорее напоминал голос взрослого мужчины, больного ларингитом:
– Я слышал, как мистер Дункан сказал, что вы едете в Амарилло. И поэтому до вашего отъезда я хотел узнать… Мисс Мэтисон, скажите, я буду петь на «Зимнем карнавале» или нет?
Джулия с трудом удержалась от улыбки. Вилли Дженкинс привык быть первым во всем. Он отлично чувствовал себя на спортивной площадке, был ценным приобретением для любой спортивной команды, его уважали и с ним считались, и потому ему было страшно обидно, что его не хотели принимать в драматический кружок. По правде говоря, публичные выступления, в особенности те, где надо было пользоваться голосом, обходились без участия Вилли. Стоило Вилли заговорить со сцены, а тем более запеть, как все присутствующие, и зрители, и исполнители, начинали корчиться от смеха.
– Ты обратился не по адресу, Вилли, – сказала Джулия, бросая портфель на пассажирское сиденье своего старенького «форда». – В этом году спектакль ставлю не я.
Вилли усмехнулся той нагловатой многозначительной ухмылкой, с которой мужчина смотрит на женщину, зная, что она к нему неравнодушна. И Джулия действительно была к нему неравнодушна. Ей нравились его задор, его сила духа, но больше всего его доброта, которая особенно проявлялась в отношении одного мальчика-инвалида из его класса по имени Джонни Эверетт.
– Хотите сказать, что если бы вы ставили спектакль, то разрешили бы мне петь?
– Вилли, – с улыбкой ответила ему Джулия, повернув ключ в замке зажигания, – когда я буду ставить спектакль, то обязательно тебя приглашу.
– Обещаете?
Джулия кивнула:
– Приходи как-нибудь в церковь, и я тебе это докажу. Я позволю тебе петь в детском церковном хоре.
– У нас в семье не принято ходить в церковь.
– Ну вот, теперь ты встал перед дилеммой, – сказала Джулия, медленно выезжая со стоянки. Она говорила с ним через открытое окно.
– Что такое дилемма?
Джулия просунула руку в окно и потрепала его по
