шли из самой души, а вместе с ними росло тоскливое предчувствие того, что наше расставание навсегда! Наверное, детская интуиция подсказала – увидеть папу снова больше не суждено. Так оно и случилось – долгожданный гостинец из папиных рук я не получил. Вскоре пришла печальная весть, что он убит в бою и похоронен. А случилось это в 1917 году, когда в России полыхала жестокая Гражданская война.
После гибели отца мама Мария Васильевна осталась с тремя малышами: Маше в то время было шесть лет, Алёшке исполнилось два года, а мне – четыре. Одной ей нас было не прокормить, поэтому мы стали жить на иждивении дедушки Степана Тихоновича и бабушки Анны Никифоровны Южаковых.
Наша семья в составе шести человек относилась к классу крестьян-середняков, так тогда называли социальную прослойку жителей села, не относящихся ни к богатым, ни к бедным. За свою долгую жизнь дед Степан узнал все о патриархальной жизни на селе, о несправедливости, которую проявляли имущие классы к бедноте, о противоречивой политике царского самодержавия.
Мой дедушка был неграмотный, но в политике разбирался неплохо, а помогал ему в этом местный священник – отец Василий Филимонов. Они частенько посиживали у нас, иногда выпивая во время трапезы, и вели долгие разговоры. За вкусным обедом и рюмкой, как повелось, шла речь о том, кто должен владеть землей, как справедливо делить ее между сельчанами, как сделать так, чтобы всем было хорошо жить на Руси. Деда ужасно возмущало, что народ голоден да обижен, а отец Василий успокаивал его, пытаясь разъяснить суть действий власти. Правда, у него далеко не всегда это выходило. Иной раз к их компании присоединялся друг деда и наш сосед Иван Васильевич Балобанов.
А я, хоть и был совсем малец, любил их послушать.
Правда, не всегда было понятно, что к чему. Когда спорщики увлекались и не могли сдержать эмоций, разговор становился малопонятным. Каждый напористо выражал свою точку зрения, пытаясь перекричать других. При этом надо учесть, что дед объяснялся слегка косноязычно, Иван Васильевич временами заикался, а у попа был писклявый голос.
Иной раз их разговор кончался серьезной ссорой. Помню одну весьма острую ситуацию, когда Иван Васильевич с дедом обругали отца Василия, оттаскали его за космы и прогнали со двора прочь за то, что тот заявил, мол, не хочу отдавать церковную землю местным крестьянам! Правда, довольно скоро все уладилось, так как священник все же согласился с тем, что земля должна перейти в руки народа. Дедушка Степан и сосед Иван, конечно же, прекратили ссору с ним, все стало на свои места. Однако поп готов был расстаться только с основной частью надела, порядка ста десятин, а две десятины он предполагал оставить себе в качестве приусадебного участка.
Помню их разговор, когда отец Василий торжественно объявил:
– Земля предназначена крестьянам самим Богом, а потому и я с политикой народа очень согласен! Но… приусадебный участок отдать не могу.
На это заявление дедушка Степан и сосед Иван возражать не стали. Они сочли такое решение вполне справедливым, ибо
