не спешила отвечать. Ее лицо явно давало понять, что девушка сболтнула лишнего и сильно об этом жалела. Мой вопрос стал для нее неожиданностью. Большие глаза метались в разные стороны. Она явно нервничала, но старалась держать себя в руках. Голос дрогнул, когда медсестра снова заговорила.
– Нам нужно торопиться. Доктор не любит ждать, ― сказала она и повела к двери.
Как бы я не хотела, но не смогла придать ее поведению должного внимания. В этот момент все мысли были заняты маяком и бабочкой. Они снова ворвались в жизнь и переплелись с реальностью. В нашем обществе безумием считали все, что не входило в социальные рамки, которые казались мне слишком тесными, чтобы туда вообще кто-нибудь входил. Тот, кто их придумал, хотел создать идеальные параметры человека. В свою очередь эволюция сочла такие попытки глупыми, заставляя каждый раз великие умы отходить от нормы и идти своим путем. Проблема была только в том, что мой разум не был даже на малую долю великим. Он просто был болен.
Я думала так. Хотела так думать. Теория заключалась в том, что у меня разновидность простуды, но она поразила не тело, а голову. Эта болезнь не опасна, и ее можно вылечить всего за пару недель. Думать так было гораздо приятнее, но галлюцинации намного хуже насморка. Когда грань между реальностью и вымыслом стираются, ты начинаешь бояться не только себя, а и того, что можешь навредить кому-либо еще. Особенно тем, кто искренне старается тебе помочь. Эта мысль пугала и радовала одновременно. Ведь, если за тебя еще кто-то борется, значит, война не проиграна и победу будешь праздновать не в одиночестве. Не это ли самый прекрасный стимул для больного?
– Пошевеливайся, ― сказала медсестра, когда я замешкалась в коридоре из-за раздумий.
Вдруг ноги подкосились, и медсестра еле успела протянуть руки, чтобы не дать мне рухнуть на пол. Глаза отказывались верить в то, что видят. Мужчина в белом халате вез по коридору каталку, на которой лежало тело, скрытое под белой простыней. Это был труп. Я знала наверняка. Тело не подавало никаких признаков жизни. Каталку развернули прямо передо мной, и женская рука вывалилась из-под ткани. Она казалась белой, словно нарисована мелом. Рука безжизненно повисла, когда мужчина покатил каталку к выходу. Его лица видно не было. Все внимание было приковано к девушке. Я оглянулась, но никто из людей ничего не сказал, когда труп вывезли на улицу через главные двери.
– Вы видели это?
– Видела что? ― переспросила медсестра и посмотрела с подозрением.
Она была абсолютно серьезной, словно никакого трупа сейчас перед нами не провозили. Я не знала, чему верить. Мне виделось то, чего не должно было быть или кто-то заставлял верить в то, чего на самом деле нет.
– Вас стоит как можно скорее показать доктору, ― сказала медсестра.
Она подтолкнула под спину и повела к двери с иероглифом. Как и в прошлый раз, белое полотно засветилась зеленым светом и разъехалась в стороны, впуская нас внутрь. Доктор ждал меня. Он сидел на диване и разглядывал планшет, на котором светилось моё имя.
– Садитесь, ―
