европейские ботинки. Они не поддавались, а когда поддались, Кэндзи незаметно ногой вытолкал их за дверь.
– По-моему, вы очень торопились, лейтенант?
Кэндзи, упираясь кулаками в колени, низко поклонился.
– Прошу меня извинить, господин полковник!
Асакуса продолжал помешивать угли.
– Только не говорите, что вы удивлены!
– Удивлён, господин полковник!
– Разве на Пристани мало японских и китайских чайных?
Кэндзи ещё раз обвёл помещение взглядом – в комнате всё было настоящее, японское, даже запах горящих углей.
– Там не так.
– А как?
– Там всё не по-домашнему. Там всё на продажу.
– А разве в Японии нету этого – на продажу?
Полковник был прав – в Японии в любом городе, любой деревне можно было найти чайный домик или чайную комнату в ресторанах, гостиницах, на постоялых дворах, но это в Японии.
Кэндзи озарило! Здесь как в Японии, как в его доме, а не как на Пристани, в харбинских японских и китайских кварталах.
– У вас, господин полковник, воздух как дома.
– Спасибо!
Асакуса показал рукой на стоящую рядом с Кэндзи юноми и черпачком на длинной бамбуковой ручке налил в неё кипяток. Кэндзи видел, как пиала стала горячей, сейчас он её возьмет, и она обожжёт ему ладони…
Полковник уложил рядом с очагом железный пруток-кочергу и посмотрел на Кэндзи.
– Негоже здесь говорить о делах, но, уж если вы пришли так поздно, наверное, вам есть что рассказать.
Кэндзи был смущён. Он сразу забыл про горячую юноми, он не сомневался, что принёс серьёзную информацию, но в личных покоях полковника вдруг почувствовал, что попал не к месту.
– Хорошо, не смущайтесь, – так или иначе, мы на службе.
– Спасибо, господин полковник.
– Какие результаты дало наружное наблюдение? – спросил Асакуса и стал медленно подниматься с колен.
Кэндзи посмотрел на него и невольно перевёл взгляд на висящую в нише акварель. Асакуса оглянулся и тоже посмотрел на нарисованного чёрной тушью ворона.
– Кэсай! Или почти Кэсай. Мне понравилась эта копия. Хорошая передача кисти старого мастера. Я хотел было заказать ещё, других мастеров, но продавец в лавке сказал, что художник, который продал ему эту, был бродячий, нищий. Удел талантов!
Асакуса расправил складки широких, ничуть не смявшихся под коленями хакама и захромал к дверному проёму. Кэндзи, обрадовавшись, что докладывать он будет не здесь, а в кабинете, встал и, уступив дорогу полковнику, вышел за ним; оставшаяся за спиной чайная комната вызвала у него чувство тоски по дому.
– Господин полковник, бригада «поймала рыбку» практически в последний момент, – сказал Кэндзи и коротко доложил о том, что было за весь период наружного наблюдения, какие были выявлены
