трансформировался в меч, удобно вложенный в руку ученого. Ойрвус одним движением руки развернул меч, прижав его клинок к руке, тем самым, превратив его обратно в браслет. Затем он сжал кулак два раз подряд, приказав дарану поменять свою форму, и через мгновение, в его руке появилась булава, затем арбалет, выпускавший лучи Ялауна. Император был восхищен. Когда же Дармас сказал, что солдат сам волен выбирать оружие, которое могло быть запрограммировано в его личном даране, Ариус не удержался от громких аплодисментов, разнесшихся эхом по всему залу.
– Молодцы! – прохрипел он. – Я вами горжусь! Но вы на этом не останавливайтесь! Я уверен, что вы можете нас удивить новыми изобретениями, которые внесут вклад в наше великое дело!
Дармас и Ойрвус сели на свои места, довольные своим выступлением и благосклонностью Императора.
– Скоро во дворец поступят новые пленные, – сказал Ариус, смотря прямо на Золуса. – Ведь тебе этого не хватало для успешного завершения своей работы? Правильно, Золус?
Золус испуганно поднял голову и посмотрел на Императора. «Новые мученики. И все ради меня?» – подумал Золус перед ответом.
– Да, Великий! Я полагаю, что новые вивалийцы помогут мне успешно завершить начатое.
– Да уж. Надеюсь, это так. А то мое безграничное терпение уже начинает заканчиваться, – с укором пробубнил Ариус.
Вдруг, раздался гонг, оглушивший всех людей, находившихся в тот момент во дворце.
– Казнь? – поинтересовался Император. – Сколько можно уже? Кого казним?
– Лукония Варуса, оружейника, – быстро ответил Лофаний, боясь вызвать приступ гнева у правителя.
– Одного? Вы что издеваетесь? Я же уже распорядился, чтобы казнили сразу нескольких. Собираете не менее десяти преступников и одновременно казните! Мне что, каждый день выходить перед толпой? Вы же знаете, как меня это бесит! – императорский зал наполнил надрывающийся крик Императора.
– Великий! – Славус взял удар на себя. – Приговоренные к казне, в связи с пытками, которым они подвергаются, не выдерживают ожидания и умирают раньше положенного срока.
– Так, пытайте их медленнее! – брызжа слюной, ответил Император.
Немного успокоившись, Ариус обратился к Лофанию, придворному писцу, в обязанности которого входило ведение протоколов всех собраний, а также написание истории кеметинской Империи, прославлявшей самого Императора:
– Ты подготовил мою речь?
– Да, Великий, – Лофаний подошел к Императору и передал ему пергамент, на котором размашистым, но аккуратным почерком было написано очередное обращение к народу.
Слуги подбежали к Ариусу и, аккуратно взяв его под руки, помогли встать с трона и пройти в его покои, в которых располагалась терраса с видом на пепелище и весь Даманис.
Несмотря на то, что
