должны достучаться до разума Филки. Именно ему суждено спасти эту заблудшую душу. И только его Филка будет слушать.
– …собирайся, поехали. – закончил Олег и ушел к машине.
Всю следующую неделю Филка ходил смирный, стеснительный и немного грустный. Боялся смотреть в глаза. Молчал. А если и говорил, то без задора, как он обычно это делал раньше. Тихонечко и испуганно. Совсем не улыбался и жил так, словно его поневоле заперли во дворе и заставили работать на эту семью.
– Смотреть на него больно, – с жалостью говорила Настя, наблюдая за Филкой через окно.
– Сам виноват. – Сурово отвечал Олег, хотя тоже испытывал жалость.
– Может мне с ним поговорить?
– Попробуй.
В тот же вечер Настя выгадала момент.
Филка курил на крыльце у сарая. Он заметил, как Настя легкой походкой подошла, осмотрелась, затем встала на углу и, приложив ладонь козырьком от заходящего солнца, посмотрела на огород.
– Как же красиво выглядит, – вроде бы сама себе сказала Настя. – Молодец Артем, – она так и не смогла называть его Филкой, считая, что людям на то и даны имена, чтобы по именам их и звали. – У тебя ведь золотые руки. Ты вон как быстро со всем справился. Олег бы неделю с одним двором возился. А у тебя все так ладится… – Настя долго говорила, не зная, как же ей тактично подступиться к самому главному. Спустя множество пустых слов, она все-таки решилась. – Может тебе помочь. Ну, с этим, с твоим недугом.
– С водкой что ли? – равнодушно спросил Филка и взглянул на нее.
– Да.
– А как тут поможешь?
– А сам-то что об этом думаешь?
– Ничего, – сказал он и поджал нижнюю губу.
– Бросить пробовал?
– И не раз, – сказал Филка и широко улыбнулся. – Да вот только нет у меня силы воли. Я ж раньше нормально жил. Ну, как нормально… лучше, чем сейчас. Бывало, что и пил, но не постоянно. Раньше выпивка как будто жить помогала. Наклюкаешься до розовых слонов, опустишься на самое дно среди людей и потом месяца три спокойно на душе. Словно отталкиваешься от этого дна и снова плывешь к нормальной, к человеческой жизни. Будто только для того и опускался на это дно, чтобы сравнить. Чтобы увидеть как там плохо и отвратительно. Пьешь вот так пятый день к ряду, а потом открываешь глаза и начинаешь на больную голову мозги раскалять. Лежишь и изнутри себя грызешь: как же так? зачем все это надо? я последний человек. Больше ни капли… и все в таком духе. Потом, по трезвой, оглядываешься и думаешь, как же хорошо, что больше я не пью. Хватит, сравнил две разные жизни. И выбираю я жизнь нормальную. Людскую жизнь, а не жизнь собаки под забором. Но проходит время и внутри опять начинает скрести. Будто кто-то по душе сначала соломинкой водит, а потом вовсе хватает за грудки, тянет в магазин и… ну, а там и до самокопания опять недалеко.
– А сам-то ты бросить хочешь?
– Хочу! – довольно громко сказал Филка. И продолжил тише, – очень хочу. Но одного хотения видимо, мне не хватает.
– Самое главное, что желание есть. А последний раз, ты чего сорвался?
Филка
