на первых порах тянуло к своим, к тем ребятам, с которыми он повёл бок о бок три года.
Койка Константинова оказалась рядом с койкой Лебедева, а прикроватную тумбочку он делил с выпускником Киевского СВУ Геной Сергеевым, высоченным парнем доброго нрава, отзывчивым и проницательным. И в то же время не очень многословным.
Вечером, в личное время, Константинов заглянул в Ленинскую комнату. Там был заботливо, с любовью оборудован стенд, посвящённый выпускникам прошлого года, которых и сменили в этой казарме те ребята, в чей коллектив влились суворовцы.
Красная Площадь, цветы, золотые лейтенантские погоны, родственники, девушки, поздравляющие с необыкновенным праздником, смотрели с фотографий. И вдруг он со всей остротой подумал: «О, как же, как же далёк тот светлый день выпуска! Как бесконечно далёк!»
Суворовцы не торопили день выпуска из суворовского военного училища. Ведь что он давал? Очередной летний отпуск, а потом снова казарма, снова жизнь и учёба за забором. А тут, тут всё – выпуск полная свобода. Никаких тебе подъёмов, зарядок, никаких хождений строем в столовую. Никаких вечерних проверок и прогулок.
Какое заблуждение! Какое юношеское заблуждение! Ведь служба лейтенантская, если она проходит в войсках, в настоящих мотострелковых войсках, по сути мало отличается от казарменной жизни. Подъём, конечно, самостоятелен, да и завтрак самостоятелен, к примеру, в общежитии. А дальше – дорога от общежития до части. Порой долгая дорога, если дивизия дислоцирована, к примеру, в таком городе как Калинин, а общежитие находится на другой стороне Волги, и трамвай до него тащится около часа. А дальше занятие, чаще в поле, на стрельбище. Обед снова самостоятельный, в офицерской столовой. Ну а ужин, где придётся. Смотря по тому, ответственный ты по роте офицер или нет, и когда можешь уйти со службы. Вечерняя прогулка получается в трамвае, а отбой? Команду на отбой подаёшь себе сам, предварительно поставив будильник, который с успехом заменит утром дежурного по роте.
Откуда мог знать обо всём этом курсант Константинов, откуда могли знать его товарищи. А вот курсант Виктор Швырялов, смуглый, расторопный паренёк, у которого отец был комбатом в гвардейской Кантемировской дивизии, кое-что знал. Правда отец был уже комбатом! И жил с семьей. Ну а лейтенанту ещё долго надо было жить, хоть и не на казарменном положении, но почти как в казарме.
И ведь на все эти, да и другие невзгоды и тяготы, о которых мы ещё поговорим, юноши, избравшие ратный путь, шли по собственной воле, сознательно погружая себя в нелёгкие испытания. Шли, следуя своей мечте, мечте, становившейся всё менее и менее понятной в постепенно «демократизуемом» и «либерализуемом» обществе, а попросту, обществе деморализуемом. И они, эти юноши, превращались постепенно – в горячих точках, на учебных полях и полигонах, в повседневной армейской жизни – в тот костяк, который в переломные моменты истории удерживал «демократизумое» общество от полной демокритинизации.
Глава пятая
«Используй рапорт по другому назначению!
