взволнованно проговорила полная дама, когда трамвай снова тронулся.
– Иначе нельзя, – уверенно заявил мужчина с военной выправкой. – Вчера одного из них поймали на крыше Промышленного музея с фотоаппаратом. И вообще, еще неизвестно, что они выкинут, когда москали войдут в город.
– Совершенно верно, – поддержал его железнодорожник. – Вы слышали? В Клепарове они раскрутили болты на железнодорожных путях, а на Левандовке порезали телеграфные провода.
Не проехав и остановки, трамвай был снова остановлен, на этот раз военными. Всех высадили, кроме железнодорожника. Вагон стал заполняться ранеными из соседнего госпиталя для доставки их на вокзал.
Дальше советник пошел пешком. Проходя по Векслярской, он стал свидетелем того, как конная полиция оттесняла огромную толпу от сберегательной кассы. Перед синагогой Золотая Роза кучка евреев что-то оживленно обсуждала. Поводов для этого у них было достаточно. Рассказы беженцев о чинимых казаками погромах уже заставили треть еврейского населения покинуть город.
Возле ратуши профессора, как всегда, с улыбкой приветствовал швейцар Станислав. С конфедераткой на голове и лихо закрученными усами, он был невозмутим, как стоящие рядом на страже каменные львы.
Большой зал магистрата был заполнен не пожелавшими покинуть город государственными и общественными мужами. Ожидали исполняющего обязанности президента города Тадеуша Рутовского. Сам президент Нейман с наместником Корытовским накануне специальным поездом эвакуировался в Новый Сонш.
Червинский увидел группу знакомых профессоров и направился к ним, отвечая по ходу на приветствия.
Минуя группу львовских эндеков[18], он услышал голос их лидера Станислава Грабского, возмущавшегося военным вступлением в Польское королевство отрядов мало кому известного Пилсудского:
– Его действия можно назвать самозахватническим актом.
– Я осмелился бы сказать больше, – вторил ему голос однопартийца, – это очень смахивает на шахматный ход немецкого и австрийского штабов.
Депутаты сейма обсуждали обращение главнокомандующего российских войск к полякам, которое накануне было разбросано в листовках с аэроплана.
Служащие магистрата говорили о слухах отравления городского водопровода.
– Это чистый вымысел, – уверял своих коллег один из них. – По нашему поручению горный химик доктор Хенрик сделал все необходимые анализы. Сейчас надо говорить не о воде, а о еде. Если не принять меры – через пару дней в городе не миновать голода.
Коллеги Червинского взволнованно рассуждали о возможной реакции министерства и Генерального штаба в Вене на возможные контакты львовской общественности с российскими оккупационными властями.
– Не стоит сомневаться, господа, – успокаивал их ректор Львовского университета Станислав Станинский. – Рутовский наверняка имеет соответствующие санкции по этому поводу из Вены. Однако я считаю весьма неосмотрительным задавать ему этот вопрос сегодня публично,
Эндеки – лояльная к российским властям польская партия народных демократов.
