«Представляете мое состояние», – говорит этот пришелец, и я, конечно, выражаю ему сочувствие. И тут подходит к нам еще один, в полосатом комбинезончике, черненький, с глазками врозь. И что-то по-своему лопочет. Я пока осматриваюсь, полагаю, что им с дорогой и ремонтом тарелочки придется до ночи провозиться. Даже с ихней хваленой техникой. «Не знаю, – переходит тем временем на русский язык главный пришелец. – Но надеюсь, что сама судьба послала нам разумного и доброго туземца».
– Так и сказал – туземец? – спросил Погосян.
– Так и сказал.
– Тут бы я ему ответил, – произнес Погосян. – Поставил бы его на место. Ведь ты же не голый был!
– Не голый, в пиджаке, – сказал Удалов. – Только я об этом не думал. Они со мной как с братом по разуму разговаривали. Зачем же междупланетные отношения обострять без надобности?
– Правильно, – сказал Василь Васильич, – а то они бы тебя предупредили, только мы тебя и видели.
– Ой! – сказала жена Каца. – Какая опасность.
– Ничего, – успокоил ее Удалов. – Я им сразу ответил: если есть просьба или поручение, люди Земли и Великого Гусляра в моем лице готовы прийти им на помощь.
– Молодец! – одобрил Василь Васильич. – По-нашему ответил.
– И тогда он мне говорит, что есть просьба. Дорогу они починят, следов не останется, тарелочку свою уберут на околоземную орбиту. Но вот белил у них нету.
– Чего?
– Белил. Масляных. Они по обочине дороги вывернули столбики, в труху превратили. А столбики должны быть окрашены в белый цвет во избежание аварии движущегося транспорта. Он меня и просит: принеси, дорогой брат по разуму, нам банку белил. Мы тебя по-царски отблагодарим. Я ему отвечаю: не надо мне наград, всегда готов. А он мне отвечает, что Галактика моей скромной услуги никогда не забудет. Ну и побежал я обратно в город…
Слушатели с минуту сидели в молчании, осознавали, то ли Удалов свой рассказ завершил, то ли будет продолжение. Солнце клонилось к реке, тени стали длиннее, прохладный ветерок потянул из-за леса. У Кацев пригорел ужин, но жена Валентина этого не замечала.
– И всё? – спросил наконец Грубин.
– Почти что, – ответил Удалов. Его праздник кончался. Кончался вместе с рассказом. – Я целый час эту банку искал. И кисть тоже. Хозяйственный закрыт, на складе сторож обедать ушел, и так далее. Потом прибежал все-таки к ним, нельзя же людей подводить. Прибежал, а знака дорожного нету. И ничего нету. Ни тарелочки, ни машин, ни роботов. Пустота.
– А дорога?
– Дорога полностью починена.
– И ты домой пришел?
– Нет, – сказал Удалов. – Сначала я свое обещание выполнил. Я столбики покрасил.
– А они некрашеные были?
– Некрашеные. Четыре столбика. Новенькие, но некрашеные. И около одного записка лежала. Показать?
– Конечно.
– Глядите.
Удалов достал из кармана
