у меня обиды.Два дружка у меня убиты.
Я один остаюсь в траншее.
Одному мне еще страшнее.
Одна мысль у меня в мозгу:
не пущу я врага в Москву.
За спиною она, любимая.
Спи, Москва моя! Спи, любимая!
Трубач
Пока поеживается в постели
мое постыдное Не хочу,
упругим шагом приходит Надо —
молоденький веселый трубач.
Он сперва трубит под моим окошком,
потом решительно входит в дом,
и все заполняет сиянье меди,
идущее от его трубы.
Он стаскивает с меня одеяло,
он мне приказывает – иди!
Его повелительные глаголы
наотмашь бьют меня по щекам.
И я иду по пыльной дороге,
и черное солнце висит над ней,
и я понимаю – это всего лишь
дорога, которую я пройду.
И когда у первого поворота
меня обдает взрывная волна,
я понимаю – это всего лишь
ветер времени моего.
И когда бинтуют меня бинтами,
склонившись у моего плеча,
я ощущаю, как нежно-грубы
руки веселого трубача.
Туркменские арыки
Гром приближался. Он угрожал нам грозою.
Дождь разряжался где-то за Фирюзою.
Быстро светало. Пел соловей на чинаре.
Сразу арыки тихо звенеть начинали.
Было пустынно. Были пусты учрежденья.
Шли пограничники вдоль полосы отчужденья.
Плюшевый ослик брел из канавки напиться,
и по асфальту дробно стучали копытца.
Все просыпалось. День начинался базаром.
Там на прилавках все полыхало пожаром.
Шли письмоносцы, от духоты и от дури
в медные трубы в двух санаториях дули.
Сквозь эти трубы, гам и ослиные крики
трудолюбиво, тихо звенели арыки.
Бронзовый старец с трубкой погасшею длинной
ставил в них камень, камень обмазывал глиной.
Так отводил он поочередную воду
каждому плоду, саду, двору, огороду.
А за дворами трудно пустыня дышала.
Даже под вечер губы жара иссушала.
Путались тени на раскаленной брусчатке.
Пары кружились на танцевальной площадке.
Сквозь эти шумы, трубы, и вздохи, и крики
тихо и скромно в сумерках жили арыки.
Всё обнимали эти прохладные струйки,
будто бы руки, чьи-то прохладные руки.
… Мир учреждений, дач, магазинов и рынков
спит, как ребенок, в добрых ладонях арыков.
Зимний пейзаж
Д. Самойлову
Пока я спал, за окнами мело.
И вот пейзаж зимы. Белым-бело.
Белы кусты, дорога и забор.
И белый бор торжествен, как собор.
И Жучка у колодца вся бела,
хоть накануне белой не была.
Но вдруг над белым-белым – голубой.
И это отдаленное пространство
прозрачно, как намек на постоянство
и на уменье
