Сара, – поправляю волосы и начинаю нервничать, – Спасибо всем, кто сегодня пришел, для меня огромная честь представлять уже третью свою официальную выставку!
Зал опять провожает мои слова аплодисментами, а я делаю паузу.
– Я готовилась к этому событию два года, за это время многое произошло, – ухмыляюсь при мимолетном воспоминании об этих двух годах. – Я попыталась выложиться по максимуму в каждой работе, очень надеюсь, вы это оцените. В работах так же…
Меня прерывает знакомый голос:
– Джессика! – София тянет руку, чтобы задать вопрос. – Почему название выставки «Твои краски»? Вы кому-то посвятили эту выставку?
– Э-э, да… Конечно. Она посвящена всем людям, которые были со мной на протяжении этого времени, – тут я не погрешила с истиной, вспомнив три работы, те, которые написала специально для него, после нашего разрыва.
– В первую очередь выставка посвящена моей маме, которая, к сожалению, не смогла прилететь из Ванкувера, но я очень надеюсь, что она ее увидит, – я улыбаюсь Софии и думаю, что нужно заканчивать мою неподготовленную речь. – Еще раз благодарю всех, кто пришел. Шампанское и закуски будут в зале, по всем вопросам о покупке работ обращаться к этой милой девушке, – я оборачиваюсь. – Моему агенту Саре. Спасибо.
Отдаю микрофон перепуганной девушке и выдыхаю. Самое сложное позади. По обеим сторонам от красного занавеса парни-официанты скидывают ткань и быстро сворачивают её. Повторными аплодисментами гостей заполняется холл, и я чувствую некоторую гордость за себя.
Третья выставка. Два года. Сколько усилий… Столько эмоций сейчас висит в этом выставочном зале, что страшно представить. В каждую работу я вкладывалась на все сто процентов, поэтому неудивительно, что вчера я чувствовала отрешенность и безразличие при одной только мысли о выставке. Я себя исчерпала.
Толпа людей медленно продвигалась все дальше и дальше, в глубь зала. Стоя сбоку от входа в зал, я приветствовала гостей, улыбаясь всем этим незнакомым людям. И все равно была надежда на то, что вот-вот именно из-за спины этого седого мужчины выйдет он и скажет о том, какой он дурак… Но его все не было, а приток гостей заканчивался. Когда уже все, наконец, зашли в зал, тогда я поняла, что он сегодня не придет.
Шампанское слишком терпкое, сделав один глоток, ставлю бокал на поднос официанту, тот учтиво кивает и исчезает.
– Тем более сильно стали распространены копии! Возьмем даже Париж, – еще минуту и я не выдержу этого нудного разговора с местным критиком. – Там сплошь и рядом везде копии! Просто возмутительно! – седой, внушительных размеров мужчина жестикулировал руками и, по-моему, допивал четвертый бокал шампанского. – Поэтому я вам говорю, Джессика, когда-нибудь и ваши работы будут копировать, поэтому труд художника совершенно напрасен!
– Спасибо, мистер Голдмен! Я вас услышала! – стараюсь оборвать этот пьяный бред, но в глубине
