там народ уж больно охальный… Вот в рабочем клубе, что на Базарной, тебе можно, там люди посолиднее, будут слушать…
– Давайте, я пойду! – предложил Борщевский. – А то, я вижу, хромает у вас агитационная работа.
– Это можно, – согласился Крюков, оглянувшись на председателя.
– Теперь, товарищи, о главном, – продолжил Макар, – о подготовке к вооруженному восстанию. Обстановка сейчас для этого сложилась самая подходящая. Белые озабочены обстановкой на фронте, гарнизон в городе немногочисленный и состоит в большинстве из мобилизованных и пленных красных, среди них есть у нас проверенные товарищи и много сочувствующих. Салов, как у тебя дела? Формируешь проверенную группу, которая будет потом ядром гарнизона?
– Нормально все, – откликнулся Салов.
– А ты, товарищ Кипяченко, был на дредноуте «Воля», говорил с матросами о восстании?
Матрос всю предыдущую неделю посвятил общению с моряками, для этой цели он прочно обосновался в портовом кабаке. Приходили туда и матросики с «Воли», Кипяченко пил с ними и заводил беседы. В ходе этих бесед выяснилось, что на флоте очень много недовольных, потому что от водки языки у матросов развязывались и море становилось по колено.
– Теперь плохие новости, – продолжал товарищ Макар. – Наш человек, с которым мы посылали бриллианты в Новороссийск для того, чтобы нам достали оружие, пропал. То есть известно, что он прибыл на место, но вот что с ним произошло дальше – никто не знает. Я, товарищи, далек от мысли, что он оказался предателем и скрылся с камнями. Думаю, что он попался в руки контрразведки. Так или иначе, но мы остались без оружия, а без оружия, сами понимаете, ни о каком вооруженном восстании не может быть и речи. И тогда мы переходим к запасному варианту нашего плана.
– А я давно говорил, – поднялся со своего места Салов, – есть у меня верный человек, может помочь.
– Кто такой? – оживился Борщевский.
Он даже подался вперед и не заметил, как блеснули недовольством маленькие глазки товарища Макара. Впрочем, он быстро опустил их, так что перехватить его взгляд успела только Антонина, потому что смотрела на него не отрываясь.
Салов неодобрительно покосился на Борщевского и продолжал:
– Сотрудник артшколы, прапорщик Василий Губарь. Имеет возможность раздобыть документы, по которым нам выдадут на артиллерийском складе оружие и боеприпасы. Сам он из поповского сословия, но нашему делу сочувствует. Проводил я с ним беседу и в принципе предварительную договоренность имею. – Для придания веса своим словам Салов употреблял солидные обороты речи.
– А как вы с ним познакомились? – расспрашивал настырный Борщевский.
– Как-как, – помрачнел Салов, – известно как. Барышня одна меня с ним познакомила…
– Что за барышня, как зовут? – не отставал Борщевский.
– Слушай, может, тебе еще и адресочек дать барышни этой? – рассвирепел
