желанию рабовладельцев, которые просто стали капитанами бизнеса, основанного на еще более жестокой эксплуатации «свободных людей». И сейчас эти рабовладельцы, будем говорить откровенно, продолжают придумывать новые экономические модели, чтобы заставить «свободных» работать еще и еще больше… Не так ли?
Я кивнул.
– Да, господин Кронберг, вы поняли совершенно верно. Сейчас придумываются новые и новые мотивации, чтобы принудить людей трудиться еще более каторжно. Как никогда не трудились рабы.
– И как заставить их трудиться невозможно, – добавил он.
– Вы абсолютно правы.
– И в то же время, – уточнил он, – чтобы люди чувствовали себя свободными делать, что сами хотят?
– Но делали нужное хозяину, – добавил я услужливо. – Вы абсолютно правы, хозяин сейчас всего лишь называется уже не рабовладельцем. Он сумел сложить заботу о рабах на самих рабов. Теперь раб не только сам заботится о пропитании, одежде и жилье, но и сам спешит на работу, старается ухватить ее побольше! Это и было всегда мечтой рабовладельца, но осуществить смогли ее только сейчас.
– Вот-вот, – сказал он понимающе, – это и привлекло наше внимание к вашим работам… Не только четкое и ясное объяснение, почему рабов отпускали на свободу даже в Древней Греции и Риме, почему дикая Европа, где рабства не было изначально, быстро догнала и обогнала, а затем и разгромила рабовладельческий Рим, но и все остальные случаи, когда рабы в южных штатах Америки работали гораздо хуже тех, кто получил свободу, и оказалось экономически выгоднее дать им свободу всем… А главное, что только вы сделали проекцию на наше время: чем выше степень свободы простого человека, тем больше сможет сделать, поработать, дать продукции…
Я слушал настороженно, мозг разогрелся от попыток понять, как все-таки можно мои отвлеченные академические занятия наукой присобачить к сегодняшней рыночной экономике.
Он тоже замолчал, словно ожидая моей реакции, а я замер в мучительном ожидании, все еще не веря в чудесный шанс, в избавление свыше, в этого deus ex machina. Все-таки моя дисциплина чуть ли не единственная на свете, что ну никак не прикладная. Сейчас все прикладное, даже ученые-пауковеды, что всю жизнь занимались исследованием задней лапы паука-охотника и писали на эту тему толстые диссертации, начинают в духе времени доказывать, что их исследования применимы для развития бионики, для внедрения новых технологий, основанных на двигательных сокращениях лапы, потому что паук прыгает, оказывается, не силой мышц, а мгновенным повышением кровяного давления в лапах, что нашим машинам позволило бы перепрыгивать сорокаэтажные дома.
Но я не могу придумать даже такое, моя дисциплина абсолютно академична, я уж и не представляю, как эти толстосумы намереваются приспособить мои знания. Разве что дадут лопату и пошлют копать от забора и до обеда, но и для этого проще нанять мигрантов… Впрочем, как известно, интеллигентный человек даже канаву выкопает быстрее и лучше, чем стандартный работяга, которому надо успеть пару раз сбегать за водкой, двенадцать раз покурить и несколько раз сходить
