одна неделя пролетела. Аня по-прежнему скучала, хотя жаловаться на хозяина грех. Каждый день заходит, веселый такой, все шутит, развеселить ее старается. Книг из города привез. Сказал, что через неделю Аню ходить станет учить. Сначала на костылях, а еще через две-три недели гипс снимет и домой можно ехать. Он бы и сейчас ее домой перевез, но они с батюшкой договорились, что лучше до полного выздоровления ногу не тревожить, да и ему так удобнее за больной наблюдать. Как-то разговорились они с Анри про то, как он за границей живет. Аня еще ни разу дальше своего имения в окрестностях Ораниенбаума не бывала. Ей любопытно было, как живут люди за границей. Анри много говорить не стал, сказал только, что у него на юге Франции дом, что люди живут, как и везде, по-разному. Есть состоятельные, есть бедняки и нищие. А на вопрос девушки, чем он занимается, ответил уклончиво, мол, занят врачеванием и состоит в неком Ордене, названия которого она не разобрала.
– Так, вы, стало быть, доктор? – спросила Aim?
– Скорее врачеватель или знахарь. Мастерство мое основано не на том, чему докторов обучают, хотя эти науки я тоже изучал.
– А чем ваше лечение отличается от того, как наш врач лечит?
– Я изучал много наук, связанных с медициной. Кроме этого, у меня был учитель, который научил меня неким хитростям, которые простым врачам не преподают. Например, осматривать больного или поврежденное место с закрытыми глазами, – и опять в голубых глазах смешинки-искорки.
– Опять вы шутите! – Аня обиженно надула губки.
– Нисколько! – хочешь, я и тебя научу?
– А можно?
– А почему же нельзя? Времени у тебя свободного много. Я тебе несколько книг подберу. По-французски читаешь?
– Да.
– Тогда совсем хорошо. Сначала книги прочтешь, если что будет не понятно – спрашивай. Потом я тебе расскажу то, чего в книгах нет.
Аня книги взахлеб прочла. Нельзя сказать, что в них все было понятно. Хотя некоторые места ей казались знакомыми и настолько обыкновенными, что это удивляло, и, в то же время, давало возможность посмотреть на написанное несколько другими глазами, со стороны своего опыта и понимания. Анри велел записывать в тетрадь вопросы, как только они появляются. А вечером, когда сероватый сумрак белой ночи начинал таиться в углах, а душистый ветерок с улицы шевелил легкую занавеску на окне, приходил Анри. Садился на стул против кровати, брал тонкую тетрадь, исписанную Аниными вопросами и начинал объяснять. Голос его, тихий, ласковый, звучал в тишине. Aim, завороженная его голосом, слушала и не слушала. Потом поймала себя на том, что им любуется. А почему нет? Все в этом человеке так гармонично и ладно, что он не может не нравиться. Как им не любоваться?! Вот только Анри на ее никак не смотрел, внимания совсем не обращал. Серьезный такой! Правильно Валери говорил, что барышни ему не интересны. Жалко! Вот за него бы я замуж пошла, так ведь не позовет!
– Теперь закрой глаза и… – голос Анри вывел Аню из размышлений о замужестве.
– Что?
– Анна,
