с видом настоящей поэтессы вздохнула Ася, не поняв, что та имела в виду её.
– Ну-ну, – Виола присела на другой стул и, взяв записную книжку, убрала туда листок со стихами. – Не понимаю, зачем она их взяла сюда с собой. Наверное, случайно. Либо хотела меня донимать.
– Тебя донимать? – удивилась Ася. – Она разве может кого-то донимать? Мне кажется, она такая спокойная.
– Спокойная, – улыбнулась Трифонова. И хотела уже уходить, но почему-то задержалась. И почему-то рассказала ей это…
Они с Ренатой учились в лицее в одном классе, в кадетском корпусе. В другом корпусе обучение шло с художественным уклоном. Там, в классе на два года младше, чем Трифонова с Булгаковой, училась девочка по имени Марта. Прелестное создание с синими глазами. Она часто бегала к «соседям», чтобы посмотреть, как на уроках физкультуры тренируются потенциальные военные. Девочка глаз отвести не могла от них. И часами стояла у заборчика, пока её не спохватывались учительницы и не отправлялись на поиски. Однажды Рената заметила Марту, подошла к ней и спросила, чего это она на неё постоянно «глазеет».
– А вот и не глазею! Я просто сюда прихожу! Я художница! Я не ради вас!
И в силу своего возраста не нашлась, что ещё ответить. В её детском воображении рисовались разные истории, когда она смотрела, как занимаются старшие девочки. Но могла ли она признаться в этом Ренате? Конечно, нет. Так они и познакомились.
Марта стала приходить к ним каждый день после уроков, и они могли часами говорить, о чём угодно. А уже позже, взрослея, встречались и на каникулах, зависали на телефонах. Так минуло несколько лет. И вот эта темноволосая, синеглазая красавица однажды незадолго до выпускного у Булгаковой поняла: её тянет к Ренате по-новому. Та совсем непохожа на саму Марту. Другая, но в то же время притягательная. И эта разница не отталкивает, а привлекает. Но вот Рената любила Виолу. А Виола…
– А я всегда считала, что перебор это – две брутальные бабы в семье, – сказала Трифонова Асе. – Мне романтику трудно с такой представить. Мне хочется заботиться об избраннице. А с такой что делать? Наперегонки к тяжёлому чемодану бежать или к молотку, чтобы вперёд неё картину повесить? Это не любовь, а дружба, взаимовыручка, получается. У меня и мамы обе разные. И я так же хочу. А вот Марта выбрала из нас двоих Ренату. И вот однажды…
…Однажды весной, когда у кадеток закончились экзамены, Марта загрустила. Печальная она бродила по лицейскому парку среди жёлтых нарциссов и фиолетовых крокусов. Виола заметила тоску подруги детства, не выдержала и подошла к ней. Она всё понимала. Но что могла сказать ей в утешение? Ничего. Ибо нет таких слов, способных унять боль скорбящего, безответно любящего девичьего сердца. И тогда Виола пообещала Марте, что никогда не встанет между ней и Ренатой. Рената узнала об этом и очень обиделась. Тогда она и написала эти стихи. И попыталась с собой покончить – иголкой поцарапала запястье.
– А ты её любила? – спросила Асфодель, почему-то тронутая этой историей о неразделённой любви, произошедшей совсем в другом мире.
И та лишь неуверенно кивнула. И сказала:
