несколько тестов с образцами с планеты.
– М-м! Те самые? С планеты? – удивился я, разглядывая небольшую горстку песка, больше похожего на пепел, и небольшой металлический треугольник – вполне обычные вещи на первый взгляд.
– Да, – видимо, именно моя реакция вызвала улыбку у Ренора. – С трудом удалось отбить один у Белоусова и доставить на борт.
– Я впервые в дальнем космосе. Не привык ещё, – поспешил я реабилитироваться. Подумать только, вещи с другой планеты. Возможно, их касались какие-нибудь древние существа, мало напоминающие людей и мыслящие совершенно по-другому.
– Ничего страшного. Так… И вот в чём проблема… а возможно даже и нет её вовсе. Анализатор даёт противоречивые данные.
– Он подключён к системе или работает автономно?
– Автономно.
– Я решил, чтобы не проверять вручную, подключить аппаратуру и попросить Ястреба протестировать микроконтроллеры. Пока шло подключение, я спросил у Сергея Андреевича:
– А что конкретно в анализаторе?
– Образцы материала конструкции и грунта. Я провёл химический и радиоизотопный анализ. К первому у меня нет претензий, а вот со вторым… Время разнится на миллиарды лет. Вот я и подумал: или это шутка Вселенной, или сбой в работе анализатора.
Я отвлёкся от работы и посмотрел на экран. При обработке образцов грунта использовался изотопный метод, который аналогичен радиоуглеродному анализу, но использует для определения возраста не углерод, а частицы солнечного ветра. Благодаря этому методу можно было установить время, когда произошла трагедия, с довольно высокой точностью. Проведенные измерения говорили, что система умерла примерно пятьсот миллионов лет назад.
– Если с грунтом всё было довольно просто, то с материалом вышло несколько иначе: анализатор выдавал, что не может выявить структуру, а датировка при каждом новом опыте прыгала от двух до десяти миллиардов лет. Вот уж не думал, что бывает такая точность!
– А калибровка проводилась? – неуверенно спросил я.
– Да, конечно. Это обязательная процедура, – ответил учёный. В его голове звучала обида. Мне стало неудобно за заданный вопрос.
– Ястреб, давай прогони стандартные тесты.
Дальше пошла монотонная работа. Искин заверил, что прибор работает нормально. Сообщение об отсутствии структуры его тоже повергло в смятение, поэтому он ответил просто:
– В инструкции написано, что причиной тому может служить отсутствие материала в контейнере…
– Ты же видишь, что материал на месте.
– Да, мои сенсоры подтверждают это.
Если честно, на месте Ренора я бы стал сомневаться в своей адекватности. Наверное, он так и подумал, потому и позвал меня.
– Всё тесты показывают, что микроконтроллеры анализатора работают правильно, – сказал Ястреб. Это означало, что приборы показывают верный результат, что в свою очередь… Дальше я ничего не смог придумать, в чём честно признался Сергею Андреевичу.
– Чувствую,
