Горецкого приобрели неожиданный холодный презрительный блеск. Даже фигура его вылилась в мощную и напряженную форму, к которой удивительно шел строгий офицерский френч.
– Ваше высокоблагородие! – растерянно и зло проговорил Карнович. – Это же турецкий шпион и убийца! С поличным пойман! Какие тут могут быть антимонии! Выбить из него признание, пока с мыслями не собрался да не выдумал себе каких-нибудь оправданий!
– Господин штабс-капитан! – оборвал его сурово подполковник. – Извольте не называть подозреваемого шпионом и убийцей, пока ни то ни другое обвинение не доказано! Какие у вас есть основания к такому скоропалительному вердикту?
– Господин подполковник! Ваше высокоблагородие! – Карнович подошел ближе, и Борис увидел, что зрачки его снова болезненно расширились. – Ваше высокоблагородие, мы ведь не в суде присяжных, мы в контрразведке, здесь всякое промедление смерти подобно!
– Вот-вот, любезнейший Людвиг Карлович, вы мне и объясните, почему человек, обвиняющийся в заурядном убийстве, попал к нам, в контрразведку?
– Сегодня на рассвете поступил сигнал от лакея гостиницы «Париж», некоего Просвирина, о подозрительных звуках в номере этого господина. При обыске обнаружили его там наедине с трупом неизвестного, заколотого кинжалом. Комната изнутри закрыта была на засов, так что, кроме него, некому…
Подполковник, который тем временем присел к столу и что-то быстро написал на листке бумаги, поднял глаза на Карновича и спросил:
– При чем же здесь контрразведка?
Штабс-капитан быстрыми шагами пересек комнату, склонился к подполковнику и что-то прошептал ему на ухо. Тот вздел пенсне на положенное место, внимательно посмотрел на Карновича, потом на Бориса, встал и подошел к арестованному. Легким касанием руки повернул его к свету и вгляделся в его лицо, а после обернулся к штабс-капитану и назидательно произнес:
– Как бы там ни было, Людвиг Карлович, мы с вами не должны забывать, что служим в Добровольческой армии, и мундир наш должен быть незапятнан. Благородному делу можно служить только благородными средствами, фраза «цель оправдывает средства» выдумана низкими людьми. Извольте сейчас отправить арестованного в камеру, а мы с вами покуда разберем все детали дела.
Горецкий развернулся и, тяжело печатая шаг по скрипучим половицам, покинул комнату. Борис смотрел ему вслед с удивлением: во-первых, его поразила происшедшая за несколько лет с профессором метаморфоза, Горецкий приобрел новую силу и энергию и как бы помолодел, словно кровавая сила революции и войны омыла его живой водой. Во-вторых, когда Горецкий прикоснулся к Борису, он незаметно опустил что-то в карман молодого человека.
Карнович с неудовольствием посмотрел вслед Горецкому, снова вынул из кармана сложенную бумажку, поднес ее к носу и втянул воздух… Затем он обернулся к солдату у дверей и скомандовал:
– Отконвоировать в тюрьму!
Из-за
