ction>Как всегда, перед двадцать пятым часом суток боль сгустилась. Ныли не шрамы – от физической боли знал спасение: всегда можно отвлечься делом или пожевать синюю траву. Но от кручины медимы не помогали. А Зверолов из Харста до сих пор переживал.
Он еще не умер, родственники приехали делить имущество. Брат сказал, поможем. Давай вместе. Зверолов переписал имущество на брата – слепому инвалиду не управиться с хозяйством, – и его попросили из дома. Он тут же встал и ушел. Родители пустили на ночь. Но утром пригласили проводника, отвезти на утилизацию. Утилизатора ждать не стал. Кое-как забрался на кропа, которого сам ловил и сам выездил, приказал животине двигать в лес, к заветной пещере. Едва скрылся в спасительной листве Рваного леса, услышал, как его искали, сокрушались, что украл лучшего кропа. Украл. Как будто вчера это было не его хозяйство, а кроп – не его личное вьючное животное.
Кормить обиду не стал. Просто отгонял мысли о родных. Они решили, что он умер. Он согласился, тихо затворил за собой дверь, вышел и для всех умер. И никому ничего доказывать не будет. Самое поганое, когда родственники начинают поносить друг друга. Да еще публично.
Вот как та дама – на всю общину: «Лучше бы не рожала своих дочерей. Ненавижу!» Знаменитый муж уже трижды перевернулся в гробу. Стыдобища. После завтра захочет помириться, а слово уже вылетело. И свидетелей – полный Харст. Придётся публично просить прощения. А сил может не хватить. Нет, лучше перетерпеть.
Зверолова выбивала любая публичность. Бывшую жену иногда хотел задушить. Не успеешь, бывало, придти из леса на ферму – уже все помощники знают, какой горшок куда переставил и сколько глотков из чокуля выхлебал. Все тащила к поденным.
Странно, что брат забрал ферму вместе с женой. Зачем ему такие колики?
Луч не очень спешил. Боль продолжала усиливаться. Жаль себя, конечно, никому не нужны бедные и больные. Всем нужны здоровые и богатые. Впрочем, Назидатель говорит: «Надо остановиться и проанализировать, почему с тобой происходят такие вещи. Возможно, светлынь подсказывает, что пора менять траекторию».
Назидателю хорошо советовать. Он здоров, красив, умён независим, и светлынь не обременила его родственниками
Но, по большому счёту, Ментор, как всегда оказался прав. Всё, что Зверолов имел, вся прошлая жизнь отсекалась и отмирала очень болезненно. Зато теперь у него появился Луч.
Странно, что он никогда не видел Луч раньше. Хотя, что же странного, Луч приходит на двадцать пятый час суток. А суета по хозяйству так уматывала Зверолова, что замертво от усталости падал уже к двадцать второму. Чтобы встать в три и двигать за веспрем, необходимо высыпаться. Здоровущая тварь даст себя поймать только в утренние сумерки. И очень сильному, отдохнувшему охотнику.
В это время зверь слепнет минут на десять. Теряет нюх, потому что синяя трава выстреливает в воздух одуряющий запах. Животина, как полоумная жадно набрасывается на сочные ростки, наполняя организм так необходимыми медимами. Но если успеет схватить охапку синей травы прежде, чем ты её спеленал, силищи у неё прибавляется в несколько раз, и ты напрыгаешься на звере не один час, пока обуздаешь. Малейшее невнимание и ты уже под копытом, либо на зубе, перешиблен железным хвостом, или объеден квадратным рылом. Веспрь он и есть веспрь, голову ему в рот не клади.
Последняя охота закончилась тем, что зверюга раскурочила ему лицо и полностью лишила глаз. Не просто зрения, а зрения вместе с глазами, превратив лицо в один сплошной рубец. Хорошо, что он не женщина и не видит себя в зеркало. Наверное, вообще хорошо, что не видит. Так говорили знахари, которые его жалели. Говорили, повезло, что слеп, а то бы умер от печали.
Зрения, конечно, у него нет, зато слух остался – все охи с ахами и сожалениями относительно жуткой теперь внешности слышал вполне явственно. И чувствительность в руках тоже осталась. Если ощупать лицо руками, то и без охов ясно, что лица нет, а есть сплошные вывороты, рубцы и шрамы. Собственно, он раньше не был красавцем, но пропорции в лице и теле соблюдались. И все функции голова выполняла исправно.
Глаза видели, уши слышали, нос обонял, язык чувствовал вкус. А тут разом перебито всё. Даже горло зацепило, звуки начал издавать как животное, с хрипотцой и урчанием. Каким-то чудом сохранилась челюсть, которая могла пережевывать пищу? Да дыра на месте рта, куда закидывать еду.
Пока брат рядил, как ему переписать на себя имущество, Зверолов мог платить знахарям за лечение. Но средства таяли быстро, а лечение шло медленно. Знахари вцепились в ферму, и явно планировали её обескровить, а гарантий на выздоровление не давали. Никаких. Конечно, у него остались целыми руки, ноги и позвоночник, но как охотнику не видеть, не слышать и не чуять зверя?
Община не могла разводить животных для работы. Веспрей, кропов, мрамокодов и кавадак, можно было только поймать и приручить. Они прекрасно
