своими руками, все эти скульптуры, статуэтки разные, фигурки…
– Вы хотите сказать, что она все оставила вам? – От удивления Глафира не знала, что и подумать.
– Нет-нет, что вы! В мастерской находится очень мало ее работ, а основной ее фонд – в Германии, в Морицбурге, где осталась целая коллекция в доме Валенштайма, если вам, конечно, о чем-нибудь говорит это имя. Думаю, что Валя собиралась вернуться в Германию, да только не могла решиться, все тянула с отъездом, ну, из-за Фридриха, из-за воспоминаний… К тому же у нее оставались там незаконченные заказы. Я знаю, что у нее не завершена работа над детской каруселью для одного частного парка в Дрездене. Знаю, что она работала над несколькими бронзовыми животными для какой-то частной коллекции… Ох, по-моему, я вас запутала окончательно. Давайте спокойно посидим, поговорим. Вы сказали, что являетесь помощником адвоката. Что за адвокат? Кого защищает?
– Арина, давайте-ка лучше я буду задавать вам вопросы. Для начала, если вас это не затруднит, покажите мне, пожалуйста, ваш паспорт.
– Хорошо, сейчас принесу, – как-то очень спокойно отреагировала на эту довольно-таки грубую просьбу Арина. Вернулась через минуту, положила на стол паспорт в новенькой блестящей обложке. – Моя фамилия Тарабрина. Звучит ужасно, это так. Да и имечко подкачало. Не знаю, чем руководствовались мои родители, когда называли меня так. Может, им вспомнилась няня Пушкина, Арина Родионовна?
Глаша, изучив паспорт, поняла, что Арине двадцать пять лет, что она не замужеми у нее пока еще нет детей. Во всяком случае, ее паспорт был девственно чист. Ничего, кроме адресной регистрации, причем она официально проживала именно здесь, на улице Яблочкова, в этом самом доме, в этой самой мастерской! И давно!
– Я поняла ваш немой вопрос. Да, Валя поселила меня сюда давно, как только купила эту мастерскую. Она подобрала меня на улице, меня бросил мой парень, и мне было ну очень плохо… Я как раз возвращалась пешком, после аборта, идти мне было некуда, потому что мы с парнем снимали квартиру, ну а к нему я вернуться уже не могла… Родители мои живут в Оренбурге, они уехали туда, когда умерла бабушка и оставила им там большой дом. Ну а я пыталась учиться здесь в университете, но ничего не вышло, я влюбилась, а остальное я вам уже рассказала. Так вот, это было приблизительно пять лет тому назад, когда она подобрала меня на улице. Как котенка. Было холодно, шел дождь. Я сидела на остановке и рыдала. Мне казалось тогда, что жизнь моя кончена. Признаюсь, я хотела даже броситься под машину. И знаете, что меня тогда сдерживало? Мысль, что у водителя машины, под колеса которой я брошусь, будут неприятности, может быть, его даже посадят. Да и вообще… Я представила себе, как все это будет не эстетично… – она закатила глаза, явно увлекшись перечислением своих несчастий.
– Арина! Я помощница Елизаветы Травиной, адвоката, которого Густав Валенштайм нанял для того, чтобы найти настоящего убийцу Валентины, а вы мне тут рассказываете о своих проблемах!
– А вы не понимаете? – Арина перестала жеманничать
