себя настоящей героиней. Этот поступок сделает ее еще более благородной в собственных глазах. К тому же это еще больше сблизит вас. Поверь мне, я разбираюсь в психологии людей. Да, вот еще что! Когда она увидит благодарность в твоих глазах, то наверняка испытает невероятный творческий подъем… Так часто бывает. Ведь ее жизнь тогда наполнится смыслом…
– Вадик, поверь мне, это простой набор фраз… Ты можешь обманывать кого угодно, да только не меня, – заплакала Люба. – Она будет презирать меня и тебя, нас. И если даже даст денег, то чтобы только отделаться от меня… Я не смогу, не смогу…
– Ну и дура.
– А других способов не существует?
– Существует, – он приблизил свое лицо к ее лицу и заглянул в ее опухшие и мокрые от слез глаза. – Убей ее и тогда ты, ее единственная наследница, получишь все.
2. Саратов, декабрь 2013 г.
Глафира поставила чашку кофе перед господином в черном меховом пальто. Немец, подумала она, внимательно разглядывая его бледное, словно напудренное лицо с благородными чертами: черные крупные глаза, крючковатый нос, полные темные губы. Он произнес всего несколько слов, с сильнейшим акцентом, так мог говорить человек практически любой европейской национальности, но Глафира почему-то сразу решила, что он именно немец.
– Елизаветы Сергеевны сейчас нет, она появится через полчаса, у нее суд, – весело солгала Глафира. Лиза вышла из своей адвокатской конторы еще три часа тому назад, чтобы не торопясь и получая удовольствие от процесса, пройтись по магазинам и купить подарки к Рождеству своим близким и друзьям. Глафира сама отправила ее, убедив не тянуть долго с этим важным делом, пока в их работе образовалась небольшая пауза.
«Глаша, а вдруг я уйду, и к нам придет какой-нибудь интересный клиент?» – недоверчиво спросила Лиза, тем не менее набрасывая на плечи шубку. Она была в прекрасном расположении духа, выглядела очень счастливой, веселой. И не удивительно, ведь из долгой командировки возвратился ее муж, Дмитрий, и ее вынужденному одиночеству, наполненному работой и заботами о маленькой дочке, настал конец. Теперь Дима будет дома, они вместе встретят католическое Рождество, потом Новый год, затем еще одно Рождество, и будет им тихое семейное счастье…
Однако, как она прочувствовала, что накануне Рождества к ним заглянет новый клиент?!
– Мне кажется, я где-то вас уже видела, – сказала Глафира, устраивая рядом с чашкой с кофе блюдце с печеньем. На этот раз она сказала чистую правду. Ей действительно показалось, что она где-то уже видела это лицо, и оно ассоциировалось у нее почему-то с церковью и земляничным мороженым. – Вы случайно не священник?
– Я – органист, – не изменяя своему великолепному акценту, произнес каким-то обреченным тоном мужчина. – Меня зовут Густав Валенштайм.
Ну, конечно! Густав Валенштайм – известный органист, музыкант, афиши которого были расклеены по всему городу, в особенности же много их было в районе городской консерватории,
