зовут Юсеф, – представился мне таксист, словно таким образом желая меня как-то приободрить, мол, теперь мы знакомы и ничего не бойся.
Я не понимала, как можно нормальному человеку не запутаться в этих многочисленных поворотах, своеобразных темных аппендиксах нашего маршрута. Иногда казалось, что дома сужаются, и тогда проходы между ними становились совсем тесными, и вот в таких вот проходах непременно обнаруживался прикрытый какой-нибудь ветхой тряпкой мотоцикл или мопед. Некоторые дома стояли здесь настолько давно, что успели густо порасти диким виноградом. Удивляла открытость жизни, представившаяся моему взгляду. Иногда вместо части дома можно было увидеть деревянную нишу, в которой, уютно устроившись на циновке, лежал укутанный в шерстяной халат с капюшоном мужчина с темными пятками и совершенно счастливым улыбающимся лицом. Удивительные цветники я увидела там – прямоугольники из сбитых досок оберегали от мальчишек зеленые кактусы, и рядом с таким цветником можно было увидеть отдыхающего на свежем воздухе араба со стаканчиком чая или кофе в руке. В некоторых закутках встречались и куры с петухами, гуси, внешне ничем не отличавшиеся от птиц, которых держала в своем хозяйстве моя бабушка в русской деревне. Разве что арабские выглядели менее упитанными.
Наконец мы остановились перед входом в жилище. Помимо нас, здесь находилось еще трое мужчин. Они сидели на белых пластиковых стульях и молча пили темную жидкость из маленьких чашек.
Юсеф спросил у них что-то на арабском, и ему ответили буквально парой слов. И сразу после этого стало как-то совсем уж тихо.
– Фахд… Его больше нет с нами, – повернувшись ко мне, произнес Юсеф. Затем он произнес еще фразу, и я услышала имя моего друга.
– Бертран тут, но вы пока не можете туда войти. Я позову его сейчас.
Юсеф приоткрыл тяжелое покрывало, служившее дверью, и скрылся за ним. Вышел буквально через несколько секунд, но не один.
– Полина! – Бертран, вынырнув из другого мира, полного скорби, еще не мог улыбаться. Даже по поводу моего приезда. И обнять меня пока он тоже не мог, я знала об этом из наших с ним разговоров. – Я рад, что ты приехала. Извини, что я тебя не встретил… Мой друг…
– Я все знаю, мне уже сказали.
– Пойдем.
Я поблагодарила Юсефа, хотела было заплатить ему, но Бертран сделал мне знак рукой, что, мол, все в порядке, и я поняла, что вся работа таксиста была им предварительно оплачена. После чего я последовала за Бертраном. Он вывел меня на другую улицу, и мы снова углубились в лабиринт темнеющих проходов и тупиков, которым, казалось, не будет конца…
Я шла за ним, глядя на его спину, обтянутую белой тонкой рубашкой, почти такой же, какая была на Юсефе, и чувствовала, как сильно бьется мое сердце.
Бертран Мишу. Ему было двадцать девять лет. Он был молод, красив и загадочен, как и все то, что окружало меня тогда. Это незнакомое мне государство, куда я ринулась, спасаясь от тюрьмы, ото всего, что меня поджидало
