Джордж, так не делается. Я не могу на это пойти.
– Неужели ты не хочешь сделать человеку приятное? И мне заодно?..
– Эта вещь не имеет никакой ценности – ни музейной, ни рыночной, если на то пошло.
– Может быть.
– Не «может быть», а точно.
– О’кей, возможно, это действительно пустяк, побрякушка. Армия конфедератов выдавала такие знаки отличия сотнями…
– Тысячами.
– Тем более. Однако для Паттерсона Нокса эта медаль имеет очень большую ценность. После того как ее вручили его прадеду или прапрадеду… в общем, какому-то очень далекому предку, в честь которого, кстати, Паттерсона и назвали, медаль передавалась в его семье от отца к сыну как настоящая драгоценность, как реликвия. Наверное, мне не нужно тебе напоминать, что…
– Однако именно это ты собираешься сделать.
– …Что в прошлом году мистер Нокс пожертвовал музею полторы тысячи долларов. А миссис Нокс…
– …Входит в наш совет директоров. Я не глупа, Джордж, и прекрасно все понимаю. Просто мы смотрим на эту проблему под разным углом зрения. Я – хранитель музейных фондов и обязана заботиться о том, чтобы наши коллекции представляли настоящий исторический интерес, а не…
– Я тоже забочусь о коллекциях, Амелия!
– Да, но ты еще и директор, следовательно, тебе приходится быть дипломатом, а иногда и попросту умасливать множество людей, благодаря которым наш музей продолжает существовать. Тем не менее мне совершенно не хочется включать в экспозицию всякий мусор только ради того, чтобы крупный благотворитель продолжал нас спонсировать.
– Хорошо понимаю твою позицию, и тем не менее…
– Ладно. Кажется, мы зашли в тупик. Имей в виду, я не собираюсь менять свою точку зрения. Очевидно, что дальнейшее обсуждение вопроса ни к чему не приведет. Ты выиграл этот спор еще до начала нашей сегодняшней встречи, но… Я просто обязана была попытаться.
– Ничего другого я от тебя и не ожидал, Амелия. Что касается медали пресловутого мистера Нокса… Положи ее куда-нибудь в уголок, чтобы она хотя бы не бросалась посетителям в глаза.
– А как же насчет подсвеченной латунной таблички с текстом, восхваляющим щедрость и великодушие мистера и миссис Нокс?
– Без таблички не обойтись, но… Она вовсе не обязательно должна быть очень большой.
– …Мы уже заканчивали разговор, – сказала Амелия, – когда зазвонил мой мобильный. Я сразу узнала номер школы и ответила. Звонила директриса, миссис Эбернати, она была очень взволнована…
– Чем именно?
– Какой-то мужчина ворвался в ее кабинет и требовал…
– Протестую! Это показания с чужих слов, – подал голос адвокат. Джексон возразил, и судья отклонила протест, после чего помощник прокурора предложил Амелии продолжить показания.
– Этот человек хотел знать, приходил ли Джереми в тот день в школу или нет. Джереми, естественно, там не появлялся, но миссис
