об этом всех и каждого. Протестантскую церковь эти дела, в общем-то, беспокоят гораздо меньше. Но как только выдается случай высказаться по этому поводу, мы слышим, как правило, лапидарный возглас: отойди от меня, сатана, ты мне мерзок!
А с другой стороны, – при совершенно иных предпосылках и совсем в другом смысле, – к этой сфере, вяло проявляя волю к познанию, прикасается наука. Создается впечатление, что наука обращается к этим вопросам всегда только вынужденно и без особого рвения, причем лишь с целью и намерением доказать, что игра якобы не стоит свеч. И тут исследователя сдерживает не столько страх оказаться «у черта в гостях», сколько прослыть несерьезным ученым. Эта сфера по-прежнему остается столь одиозной, что ученый загодя боится любого положительного результата своих исследований, так как положительный результат грозит ему приговором его коллег, который поставит его на одну доску с «безгранично легковерными» спиритистами. Наука в целом сегодня еще не готова даже к тому, чтобы признать фактическое существование медиумических явлений.
Правда, значительное число именитых ученых уже убедились в этом и смело объявили миру, что не сомневаются в том, что эти процессы были бы невозможны без участия разумных бестелесных существ. Но этим людям, имевшим мужество сделать такое признание, до сих пор приходится сносить пренебрежительные суждения так называемых научных экспертов, считающих их некомпетентными, заблуждающимися и легковерными отщепенцами. Сегодня еще нет такого института, такой организации, которая бы решилась заявить от имени науки, что продолжение индивидуально осознанной, одушевленно-одухотворенной жизни после физической смерти и возможность вмешательства умерших в земные жизненные процессы – научно доказанные факты. Нет, мы вновь и вновь видим, что официально назначенные представители науки, выступая экспертами в суде по проблемам этой сферы, рвутся из кожи вон, дабы доказать, что речь идет если уж не о заведомом обмане, то всего лишь о фантазиях и подсознательном обмане чувств, причину которых следует искать в неконтролируемых способностях души так называемого медиума и в легковерности его почитателей.
Итак, перед нами три разных суждения, которые нам предстоит оценить. Все три одновременно по-своему верны и неверны, как это вообще бывает со всеми человеческими суждениями, поскольку каждое высказывается с некоей устоявшейся точки зрения и потому всегда страдает однобокостью.
Но тот, кому удалось поглубже заглянуть в человеческую суть (как триединство, состоящее из тела, души и духа), тот без труда увидит, где и насколько эти три разных суждения – спиритистов, церквей и науки – имеют право на существование, где и насколько они заблуждаются.
Спиритист считает все эти явления фактами исходя из собственных ярких переживаний, воспринимая их просто и без затей – так, как они ему представляются. Только на этом основании упрекать его в безграничном легковерии совершенно неправомерно.
