волновалась. Она всегда и за всех волновалась, такой уж у нее был характер.
– Анют, ничего я с собой не сделаю. Может быть, даже вообще сейчас передумаю и к тебе припрусь. Буду чай пить и гадать на кофейной гуще.
– Для этого придется пить кофе.
– С коньяком, – усмехнулась девушка. – Устала я, знаешь, Ань!
– Устала? От чего?
– Любить этого козла, – пробормотала Олеся и отключилась. Ветер положил к ее ногам пожелтевшие листья тополей, она посмотрела на старый, в трех местах разбитый смартфон, сунула его в карман, проверила, не мнется ли в сумке ее портфолио – старое, а другого нет. Хотя и надо об этом задуматься. Продаться на какой-нибудь дорогой нефтегазовый корпоратив в качестве ведущей и сделать наконец новую фотосессию. Чтобы не ошеломлять продюсеров и режиссеров эффектом «до» и «после» просмотра Рожковой вживую.
Олеся пнула недопитую бутылку пива кончиком туфли, потом устыдилась, подняла и несла с собой, пока не нашла мусорную урну около метро. Во дворах мусорных урн почему-то не оказалось, или она плохо смотрела. Метро долго и муторно катилось в сторону Строгино. Перегруженная ветка в час пик буквально изнемогала под давлением бегущей по домам общественности. Реклама на вагонных стенах была перечитана вдоль и поперек, и в голове образовалась приятная лучистая пустота, когда ни одной мысли, ни одной эмоции. Только вот это – «Что? Болит? Выход есть. «Спазмолет» – ваш ответ!»
– «Спазмолет» – наш ответ. – Олеся перебирала слова, меняла их местами, ухмыляясь, и вспоминала, как снималась в такой же вот абсурдной рекламе. Она в отвратительных серых лохмотьях, с перемазанным лицом бегала за людьми на площади – Олеся была кариесом. Одно было хорошо (и одновременно плохо). Эту рекламу реально прокрутили в течение трех или четырех месяцев по нескольким каналам, так что в каком-то смысле это был ее звездный час. Нет, девушку не стали узнавать на улицах, но все друзья-приятели поздравили с такой несомненной актерской удачей.
Померанцев, конечно, тоже. Он тогда смеялся, как заведенный, и все любопытствовал, не присудили ли Олесе за эту роль «Оскар». Это было в тот день, когда он решил вернуться из своего долгого странствия. Почему-то обратно к Олесе. В ее маленькую квартиру, от которой она забыла забрать у него ключи. Интересно, что бы было, если бы они действительно поженились? Интересно даже то, как бы это выглядело со стороны.
Перед ними определенно была бы та самая пара, что Олеся придумала – с лимузином и пятном от кофе на свадебном платье. Померанцев стоял бы в самом конце коридора и морщился бы от такого изобилия лиц и такого откровенного проявления нормальных человеческих эмоций. Скорее всего, они бы даже не стояли рядом. Померанцев бы отгородился «от этого беспредела» какой-нибудь газетой. «Ведомостями» или даже Moscow Times, выпендрежник. Олеся бы сидела где-нибудь поодаль и смотрела бы на него, как кролик на удава. Благородные черты лица были столь обманчивы. Нежная сила рук, красивый поворот головы,
