Мне нужно выбраться отсюда до того, как стрелки часов дойдут до медвежонка Паддингтона. Хотя, невзирая на мое состояние, любопытно, как будет звучать Паддингтон.
– Мне пора.
Я спускаюсь по лестнице. Ждать клетку лифта в этом огромном старинном здании не хочется. Если прибавлю шаг, возможно, удастся сбежать от страха и немного взбодриться. И я бегу по Маунт-стрит, подгоняемая кокаином, шабли и отчаянием, в надежде на живительную силу свежего воздуха. «Баленсиага». «Скоттс». «Марк Джейкобс». Проношусь мимо статусных магазинов и ресторанов и на Одли-стрит останавливаю черный кеб с оранжевыми фарами. Плюхаюсь на сиденье, утыкаюсь лицом в ладони и безмолвно кричу: «Больше никогда. Больше никогда не буду принимать наркотики. Пожалуйста, господи. Пожалуйста, помоги мне. Я должна это прекратить!»
Я дышу, дышу, дышу. Сколь веревочке ни виться, а конец будет. Откинувшись назад, вижу, что водитель смотрит в зеркало на распластанную на сиденье пассажирку.
– Эй, ты в порядке, детка? Не выспалась, ага? Или вовсе не ложилась?
Его добродушно-снисходительное подшучивание на какое-то время меня успокаивает. Я закатываю неестественно расширенные глаза, окруженные вчерашней тушью и потрескавшейся подводкой, и, запинаясь, бормочу: «Что-то типа того».
Затем снова откидываюсь на сиденье. Слева проплывает Парк-лейн. Сколь веревочке ни виться, а конец будет. Зубы стиснуты, плечи до боли напряжены, из подмышек разит. Гоню прочь мысли о людях, которые рано встают, принимают душ, а потом, мятно-свежие, слушают идиотские утренние радиопередачи и торопливо собирают детей в школу. По дороге на работу выстраиваются в очередь за мягким ароматным кофе – социально приемлемым напитком. Все это – обычные занятия нормального, полезного для общества человека. Наверное, они устают. Возможно, у кого-то даже было похмелье посреди рабочей недели. Но как много кретинов вроде меня сейчас корчится на заднем сиденье такси? Вспоминаю о своем брате Уилле. Он живет в паре миль к северу, в Тафнелл-парке. По утрам сонно приветствует младшего сына, разбудившего его игрушкой или абсурдным детским вопросом. Думаю о другом брате, Томе, с задержкой умственного развития. Он сейчас в специальном пансионате на побережье Девона. Ему достаточно пары кружек пива или чашки растворимого кофе. Больно. Как все это больно.
Разделить собственную глупость мне не с кем. Но все же я не одинока. Как-то мне попалось на глаза исследование, где анализировали состав сточных вод в крупных европейских городах. Лондонская моча показала самый высокий уровень потребления кокаина в середине трудовой недели. В 2016 году вышел почти грамм на тысячу человек. А в Болл-парке[8] примерно десять тысяч других портят остаток той же недели. Воистину, это самые успокаивающие статистические данные. Надежный спасательный плот для всякого, кто на рассвете едет на заднем сиденье лондонского такси.
Но по большому счету от этого не легче. Кеб, ворча, ползет мимо Гайд-парка по Бэйсвотер-роуд, я опускаю стекло. В этот утренний час народу здесь немного – кто-то бегает, кто-то выгуливает
Лондонский стадион, переоборудованный для проведения бейсбольных матчей.
